Александр Николаевич Лукьянов - S.T.A.L.K.E.R. ...чего же ещё?

пожарный» случай. Рядом с навесом на решётчатой мачте хлюпали лопасти такого же запасного ветряного электрогенератора. Основное же питание, очевидно осуществлялось, как и везде в Зоне по кабелю, протянутому от ЧАЭС. За недолгое время сталкерства Маугли убедился насколько чудовищно много электричества в Зоне. Даже через двадцать лет после катастрофы на ЧАЭС, электротехника не рассыпалась в прах и не проржавела насквозь, а продолжала усердно трудиться. То, что брошенные машины заводятся без аккумуляторо никого не удивляет. Как совершенно естественное воспринимаются освещение и движущиеся конвейерные линии в цехах полуразрушенных заводов, функционирующие защитные контуры, воющая сигнализация и действующие компьютеры секретных лабораторий. Сошедшие с рельсов и перевернувшиеся электровозы, фонари в Припяти – все, давным-давно обесточенное и отрубленное от источников питания железо, продолжает исправно действовать. Шаман в баре «100 рентген», трепался, будто в медвежьем углу близ военных складов уже двадцать лет кряду скрежещет двигателем военный грузовик. Покрышки его давным-давно истерлись в пыль, стальные обода колёс протёрли в бетоне глубокие колеи, так что автомобиль лёг брюхом на дорогу, через кабину проросла молодая березка. А вот двигатель исправно работает до сих пор, хотя в бензобаке наверняка уже давно сухо. Впрочем, этому Маугли не верил. Рассказ Шамана был слишком похож на то, что Маугли однажды прочитал в затрёпанной книжке, подаренной ему Бомжом. Как её? «Пикник на обочине», что ли? Ну, там тоже про Зону, только где-то в Канаде, кажется… Впрочем, Маугли смог убедиться, что всё бывает и наоборот. В блуждающих «глухонемых» аномалиях диаметром от двух до ста метров отключается любая техника. Вообще! Тухнут экранчики ПДА, дохнут фонарики, бесполезным хламом становятся датчики. И только счетчики Гейгера продолжают злорадно щёлкать, сообщая о повышенном уровне радиации.

Цилиндрический двадцатитонный бак с водой возвышался на высоком кирпичном основании, с одной стороны которого имела место основательная поленница. Раздетая до пояса персона с физиономией недельной небритости колола дрова.

– Добридень. – сказал Маугли.

– И по тебе – тем же самым. – ответила персона, опуская колун и отирая с чела трудовой пот. – Чего потребно, странник?

– Маю важливу справу до Доктора.

– Дык, завсегда пожалуйста. Видишь столб?

– Бачу.

– На нём кнопка.

– Бачу.

– Дави её, заразу, и докладывайся. – персона вздохнула и вновь ухватилась за колун. – Тебя послушают и ответят. А иначе – никак. Доктора, видишь ли, без дела не тревожат.

– Я по справi. – устало повторил Маугли. На ходу ставя автомат на предохранитель и забрасывая оружие за спину, подошёл к столбу. Персона повернулась спиной, на которой розовели большие замысловатые шрамы, отдалённо напоминающие китайские иероглифы. С утробным уханьем размахнулась. Под колуном с арбузным хрустом лопнуло тополёвое полено. Сталкер нажал резиновую кнопку. В динамике зашипело и послышалось:

– Ну?

– Мене звуть Мауглi. – послушно сказал сталкер в микрофон. – Скажiть Доктору, що я прийшов вiд Сiмецького. Невiдкладна i термiнова розмова.

– Жди. – велел динамик и после недолгой паузы распорядился: – Направо по дорожке – к дому. Пушку и боеприпасы оставь в сарайчике, ящик видно сразу. Не бойся, никто не присвоит.

Сплошной ровный зеленый ковёр газонной травки (кто и как завёз её сюда, а, главное, кто стрижёт?!) рассекался кирпичными дорожками. У дома возвышалась высокая непонятного предназначения конструкция из медных трубок и проводов. А вот и указанный сарайчик. Маугли открыл поставленный вертикально ящик с надписью «Для оружия», сложил туда рюкзак, автомат и нож, захлопнул скрипучую дверцу и направился к крыльцу.

Невесть откуда вывернул давешний чернобыльский пёс. Рука Маугли инстинктивно дёрнулась к рукояти отсутствующего автомата и тут же в памяти вспыхнуло предупреждение Семецкого: – «Ты у Доктора можешь кого угодно встретить… Но не шарахайся… его пациенты смирные…»

– Тьху на тебе! Чортяка блохастий!

«Блохастый!» Вообще-то сталкеру следовало бы подбирать выражения. – «Сам ты… лохастый!» – мысленно сыронизировал Рекс, но не стал унижаться до перепалки. Что с него возьмёшь: безмозглый, двуногий, радиоактивный харч для непривередливых кабанов. «Блохастый!» Уж чего-чего, а этого за псом не --">