Сергей Григорьевич Зайцев - Метро 2033. Тёмная мишень

торопился.

– Ствол проверь, бестолочь, – тихо, без гнева, напомнил Оспа малому. – Выходим.

– Наконец-то, – сипло буркнул Кирпич, вытирая кулаком сопливый нос. – Спать хочу – сил уже никаких не осталось…

– Хрен тебе, а не домой.

Пацан прямо в лице изменился. Наверное, надеялся, что без охоты все-таки обойдётся. Но под внимательным взглядом старшого быстро спохватился, даже «склеил» одеревеневшими от мороза губами вымученную усмешку, копируя бывалого следопыта, которому сам чёрт не брат. Выщелкнул магазин из своего «калаша» и, как учил Оспа, пару раз энергично передернул затворную раму. Хотел ещё разок, но Хомут знаком заставил вставить магазин обратно. Правила – правилами, при длительном нахождении на холоде, конечно, положено «разогреть» оружие, но шуметь сейчас определенно не стоит. В ночной тишине и эти металлические щелчки разносятся довольно далеко.

– Дуйте за мной, смотреть в оба.

Наставление – больше для сопляка, Хомут и так всё прекрасно знал.

Снаружи их встретил пронизывающий ветер, резанул по скулам ледяной бритвой, вышиб влагу из прищуренных глаз. Все трое обходились без респираторов – не напасешься. Полис с Ганзой пусть себе жируют, все их сталкеры упакованы по самое «не хочу». А браткам с Новокузнецкой респираторы в крайних случаях заменяли натянутые на нижнюю часть лица шарфы. Да счетчик Гейгера в кармане старшого группы не давал чересчур лажануться. Если не лезть в радиоактивные зоны, то ничего с тобой не случится. Зимой так вообще красота – чисто, снег всю фонящую дрянь, которую ветер носит по городу, к земле прибил, похоронил до весны. Дыши полной грудью, как дома, в метро… И все же на поверхности расслабляться не стоит. Например, в старых квартирах уборка снегом и дождем не проводилась, хлама и пыли здесь предостаточно, и фон порой весьма неприятен.

Старательно огибая сугробы, Оспа не забыл бросить быстрый взгляд на удивительно ясное этой ночью небо. Вместо привычной давящей пелены туч там лезвием серпа сияла молодая луна. Хорошая видимость – палка о двух концах, фора ведь не только у людей, но и у хищников, выслеживающих добычу.

Не дай бог раньше времени появится крылатая тень.

Троица довольно шустро пересекла улицу, влилась в тёмный провал подъезда.

Ветер с бессильной злостью толкнул в спины, упуская добычу, а следопыты уже поднимались по лестнице. Взгляды троицы скользили по обшарпанным, исцарапанным чьими-то когтями стенам, внимательно изучали провалы выбитых дверей на лестничных площадках. Спиной к дверям старались не поворачиваться – мало ли какая тварь может оказаться там, в темноте. Под подошвами хрустела осыпавшаяся штукатурка. Поднимались быстро – неизвестно, сколько в запасе времени, а нужно успеть приготовиться к возвращению «птичек».

На лестничной площадке пятого этажа предусмотрительно сделали минутную передышку. Оспа вытер рукавом куртки испарину на лбу, покосился на слегка раскрасневшиеся от быстрого подъёма лица спутников. Хомут дышит ровно, по губам блуждает вечная кривая усмешка. После опасной ножевой раны, полученной парнем в шальной картежной разборке и прорезавшей лицо от скулы до подбородка, лицевые мышцы срослись грубо, и правый уголок рта загибался вверх, создавая впечатление злобной гримасы. Теперь эта ухмылка – визитная карточка, отражающая состояние души. Хомуту и в самом деле дорогу лучше не переходить. Тот, кто ему лицо расписал, давно уже в земле сгнил.

Поймав взгляд расширенных глаз Кирпича, старшой ободряюще подмигнул салаге, понимая, как у него сейчас бешено колотится сердце – у самого, несмотря на опыт, и то пульс участился. В тишине нужной квартиры чудилась затаившаяся опасность. Именно там находилось гнездо. Отсутствие входной двери тоже подтверждало предположение, что движение в этой квартирке весьма оживленное. А ещё – пованивало. Мертвечиной. Гнилью. Смертью. Так что ошибиться невозможно.

Все трое не спускали с дверного проема стволов, грея указательными пальцами холодный металл спусковых крючков. Наконец решив, что бестий всё-таки «дома» нет, Оспа опустил карабин, вынул из поясной петли фонарь, включил. Нахмурился – батарейки все-таки почти разрядились. Проклятый холод.

Дверное полотно в тусклом луче света обнаружилось сразу за порогом. Косо лежало на ржавом, опрокинутом набок холодильнике, топорщась расщеплённой древесиной, зияя рваными дырами. Наметанным взглядом старшой --">