Дмитрий Сергеевич Медведев - Евротур. Бешенство

резко изменится, если случится что-то невероятное. Я и не знал, что это невероятное уже притаилось за дверью и вот-вот громко и требовательно постучит в нее, заставив старую дубовую древесину возмущенно заскрипеть.

Мне всего двадцать четыре, и последние пять лет моей жизни пронеслись, как скоростной поезд, промелькнули и исчезли, точно их никогда и не было. Эти было время полной растерянности и глубокого одиночества — наверное, так ощущает себя практически каждый представитель моего поколения, от домоседов и скромниц до королев вечеринок и молодых, но уже преуспевающих бизнесменов. Мы рождены заблудшими, и с каждым днем суматошной жизни это ощущается все острее. Выйдя из стен школы или института просто не знаем, куда идти, и, самое главное, не хотим. У нас нет великой цели, да и нам никто не дает времени и права на ее поиски — со всех сторон лезут, указывают, что нужно делать и сколько зарабатывать, чтобы быть счастливым, с какими людьми общаться и каких обходить стороной. Словом, молодежь еще никогда не была настолько несвободной, и это не смотря на открытые границы, глобализацию, социальные сети и прочие вроде бы преимущества.

Да, конечно, я в сотый раз повторяю чужие слова и озвучиваю всем хорошо известную правду. Мы ж все знаем, что так оно и есть, а если кто и не знает, то все равно подспудно чувствует, что человеческая цивилизация давно сошла с рельс, ведущих к светлому будущему, и на всех парах несется к обрыву, и обрыв этот близок как никогда прежде. Все знаем, все понимаем, но делать ничего не будем, потому что смысла в этом нет, один ведь в поле не воин, да и за кредит пора платить.

Мне всего двадцать четыре, и, если честно, я не очень хорошо помню свою жизнь с того момента, как окончил школу. Воспоминания за последние семь лет были размазаны постоянной спешкой и суетой и растерты переживаниями и тревогами до совершенно неузнаваемого вида. Причиной тому было, наверное, то, что с началом взрослой жизни в сердце больше не осталось мечты, которую лелеет каждый ребенок. Я отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи, и стал делать все возможное, чтобы поскорее вписаться в систему взрослой жизни и примерить на себя роль ничтожного малого и ничего, в сущности, не значащего элемента громадного механизма.

Первое высшее образование, подработки, друзья, иногда девушки. Потом поездка в Польшу и второе высшее образования, с которым в следующем году тоже будет покончено. В личной жизни, кстати, все было более или менее ровно и безэмоционально — девушки приходили в мою жизни и уходили из нее, не оставив в сердце сколь-нибудь значимого следа. С последней прожили вместе полгода, а потом она укатила на летнюю практику в США, да там и осталась.

Я никак не мог ожидать, что старые мосты, которые строились в течение всей недолгой еще сознательной жизни, сгорят в один миг, как и все остальное, осточертевшее, но привычное, и мир даст мне крепкого пинка под зад. Мол, все надоело? Замечательно, давай с чистого листа, только ты уж сам выкручивайся. Наверное, я был далеко не единственным, кто прогневал Вселенную, раз уж пострадало так много ни в чем не повинных людей. Так или иначе, просто так ничего не случается и, даже если все очень плохо и надежды нет, наш долг — бороться и жить, ибо именно выживание стает тем самым вожделенным смыслом, которого нам всем так не хватает.

1. Старые друзья

Шел седьмой день моего пребывания в родном городе. В Ижевск я не приезжал с сентября, и истомленное ностальгией сердце никак не давало покоя — надо вернуться хоть на две недели, повидаться с семьей и друзьями, и точка. Что ж, сказано — сделано, тем более что в Польше меня в тот момент ничего не держало. На учебе был перерыв, связанный с майскими праздниками, постоянной работой я пока не обзавелся, ну а девушка, как я уже рассказывал, давно пошла своей дорогой.

Как это часто бывает у тех, кто возвращается домой из-за границы, первые пару дней меня переполняла эйфория — вот он, родной город, родной дом, плохие дороги и хорошие друзья и, конечно же, семья, которой мне так не хватало. Но, как и все прочие сильные эмоции, эйфория не может длиться долго, и где-то на четвертый день пребывания в родных пенатах я вдруг осознал, что мне здесь решительно нечего делать. Но менять билеты на более ранний срок было накладно, а снова

--">