Владимир Викторович Бочкин - Последнее прикосновение (СИ)

поженились в благословенные студенческие времена, успели нарожать одного, двух детей и благополучно развестись.

Хотя, если вспомнить, мы играем на компьютере не реже, чем работаем. Работа заставляет чувствовать себя взрослым и полноценным членом совсем не взрослого и не слишком полноценного общества, а игрушки… ну просто доставляют удовольствие.

Но сейчас задача одна — праздничный ужин, и жена серьезно относится к этой обязанности. Она всегда занимается кулинарией серьезно, вдумчиво, возможно потому, что ненавидит готовить. Сама обстановка кухни ее раздражает. Необходимость чистить картошку бесит. Если нужно приготовить что-то сложнее яичницы и вареных сарделек, она впадает в мрачное отчаяние. Самое интересное, что Аня неплохо готовит. Во всяком случае, никто не плюется и не жалуется, а кое-кто даже просит добавки. И никто из гостей не догадывается, что все блюда приготовлены не на газе и сковородке, а на раскаленных эмоциях и железной воле супруги.

К сожалению жены (но не моему) я обнаружил полную бездарность в том, что касается готовки, и до свадьбы питался в основном бутербродами. Аня хотела оставить всё как есть, но в какой-то момент решила, что вредное питание испортит мой желудок или того хуже — я растолстею. Не знаю, какой именно из доводов оказался решающим, но постепенно на столе стали появляться супы, затем салаты, вареное мясо. Жена скрипела зубами, и хмуро глядя на меня, объяснила свое решение так:

— Не хочу работать тебе на лекарства. А еще меньше хочу, чтобы ты раздавил меня, когда будешь на мне лежать. Я люблю секс, но не хочу умирать таким образом.

Сама до свадьбы ела в кафе и, учитывая изящные формы, не слишком тратилась при этом.

Так что, на мне забота о посуде и прочих необходимых аксессуарах праздничного стола. Я не возражал. Не хотел, чтобы она заподозрила будто моя сила воли меньше чем у нее. Я тоже могу проявить героизм, например, открыть шампанское или разложить вилки.

— Салфетки не забудь, — указующий перст жены добрался до меня и в зале.

— О, эти прекрасные крылья голубки

Прожаренные до хруста,

Закуска к пиву незаменимая.

О, вы, прекрасные крылья голубки

Чипсам замена преобалденная.

Как вы порхаете крылья голубки

В желудке моем благодарном навеки,

Тонете в пиве преотличнейшем,

Творя прекрасное в человеке.

Моя декламация не имела успеха. В кухне шкворчало мясо, под четким перестуком ложки и ножа.

Но вот раздались шаги, и показалась шеф-повариня собственной персоной.

Я ждал с салфеткой перекинутой через руку, в лучших традициях лучших домов Лондона и Парижа.

Аня поставила салатницы с оливье на стол, повернулась ко мне и улыбка пробилась через предпраздничную озабоченность в высшей степени милого и приятного глазу лица. Я удовлетворенно кивнул головой. Знай наших.

— Уже успел приложиться к пиву.

Я оскорблено вскинул голову.

— За кого ты меня принимаешь! Конечно же успел. Плох был бы твой муж, если бы не продегустировал глоток пива, не пролил немного жидкости в пересохшую глотку страдающего человечества. Кстати могу и тебе открыть. Хочешь?

— Еще бы не хочу, эгоист и жадина.

Я с достоинством принял комплимент, учтиво поклонился, с ловкостью официанта открыл пиво и преподнес прекрасной леди. Она сделала глоток и отставила бутылку.

— Значит, пока я вожусь на кухне, ты страдаешь?

— Конечно, от одиночества и непосильной работы.

— Ах ты…

— У тебя соус пригорает.

Через секунду снова оказался в гордом одиночестве. Я хмыкнул. Когда глотну пива, всегда начинаю рассказывать дурацкие стишки. Привычка вредная, но не опасная для жизни.

Через час мы закончили со всеми приготовлениями, сидели на диване, лениво потягивали пиво и поглядывали на часы. Аня опустила голову мне на плечо, и устало прикрыла глаза.

— Последний раз приглашаем гостей на Новый год.

— Ничего, на следующий год потеть придется Брянцевым.

Этот диалог повторялся каждые два года, а в остальной промежуток времени наверняка звучал в семье наших друзей, с которыми каждый год состязались в гостеприимстве. Своего рода семейное

--">