Игорь Хорс - ЛЕС. Части 1-2-3

глухие, тяжелые стуки, и в цельном заборе, не заметная сразу глазу, отворилась нам навстречу тяжелая большая дверь. Высунулся бородатый Евдоким, улыбнулся, отошел в сторону, вздыхая.

— Чего ж тебя, Никифор Иваныч, в Лес-то понесло? Я ж крикнуть не успел, а ты раз — и только рубаха мелькнула! Кричал потом — бесполезно! Эх!

Первый раз я этого Евдокима видел, но он смотрел на меня радостно, заботливо, терпеливо, словно я сын родной ему. И видно, что доволен моему возвращению.

В спину задышал здоровенный Поликарп:

— Заходи скорей, Никифор Иваныч, не гоже в лесу топтаться! Выродки, конечно, отстали!

— Но не факт! — добавил Митька, быстро протолкался вперед.

Я влетел в широкий створ за ним — Поликарп помог. Успел заметить неимоверную толщину бревен, наверное, метр в диаметре. Евдоким быстро притворил тяжеленную дверь, грохнул запор. А потом снова эта птица в лесу: крикнула, но как-то уже не строго и недовольно, а будто бы удовлетворенно.

— Уф! — выдохнул Митька. — Успели!

— Ну, елки-палки, устроил ты нам пробежку! — добавил здоровяк, вытирая пот со лба пятерней. — Меня аж в пот бросило! Ха! — обратился к Евдокиму. — Давай сразу наверх, смотри в оба!

— Слава богам, вернулись все живы и здоровы! — сказал Евдоким, дружески хлопнул меня по плечу и стал ловко забираться обратно на вышку по крутой лестнице.

Я в этом теле почти не запыхался. Опасность, если она была серьезной, миновала, можно выдохнуть.

Уведомление ЛЕС.

Локация Поселение Отшельников.

Я огляделся. Внутри эта крепость выглядела не менее экзотически. Узкая улочка — две машину не разъедутся — была плотно заставлена низкими домиками, сложенными из таких же массивных бревен. Между ними были узкие проемы, но покатые крыши сверху смыкались, образовывая непрерывную изогнутую линию. Окошки маленькие — вдвоем тесно смотреть в такое, но зато рамы мощные, не перешибешь. Улица была метров сто, не больше, и заканчивалась таким же массивным частоколом, слегка возвышавшимся над крышами домов. За массивным частоколом огромной скалой вставал плотный лес. Я бы даже сказал Лес. Как выяснилось позже, это определение было прямо в точку.

Лес этот, казалось, расцвечивался всеми цветами радуги — от черно-коричневых стволов спрятанных за лохматыми ветвями елей, до воздушных белоснежных в крапинку берез. В плотной стене угадывались и дубы, и сосны, и клены — все знакомые. Но поразили меня, прежде всего, размеры этих чудо деревьев — они были просто нереально гигантские! Я даже поморгал, чтобы убедиться в реальности этих монстров. Некоторые ветви, нависающие над селением, были метров по двадцать, и плавно покачивались над жавшимися друг к другу игрушечными домиками. Словно опахало у шезлонга. Казавшаяся еще минуту назад гигантской стена частокола выглядела на фоне гротескного Леса, словно декоративный дачный палисадник. Выше всех были сосны, в сознании всплыло только одно сравнение — величественных стометровых секвой. Но чтобы березки и ёлки были под стать им?

— Ты будто первый раз Лес увидел! — хмыкнул бородатый Поликарп.

Я нехотя оторвал взгляд от деревьев, захлопнул раскрытый в удивлении рот.

Два моих спутника стояли передо мной и улыбались. Правда, у Митьки это была скорее усмешка удивления и беспокойства.

— Нам надо домой, Никифор Иваныч, — голос его прозвучал тревожно.

— Ну, идите, лечитесь! — сказал Поликарп, хлопнул нас по плечам, внимательно посмотрел на меня. — Может, все-таки к колдуну тебя сводить?

— Да нет, — ответил за меня Митька. — Я сам сначала. А то, знаешь ведь, какие у них отношения!

— Ну, смотри сам, — сказал Поликарп, повернулся и широко зашагал по улице. Митька крикнул вслед.

— Спасибо, Поликарп!

Повернулся ко мне, когда бородатый скрылся в незаметном проеме между домами.

— Ты дом-то свой найдешь, Никифор Иваныч? Или все еще не помнишь?

— Э, — я огляделся, — не помню, — честно ответил. — И это, Митька, не называй ты меня по отчеству. — Потом подумал немного, продолжил. — И лучше по имени тоже, как-нибудь попроще, ну, например, просто Ник. А?

Митька расширил глаза.

— Да как же, просто Ник? Ты же учитель мой. Это неуважение!

— Ну тебя же Митрофаном не называют!

Митька помолчал, внимательно меня разглядывая.

— Или называют? — уточнил я.

— На собраниях общины обязательно всех полными именами называют, --">