Виталий Владимирович Держапольский , Наиль Эдуардович Выборнов , Бакалавр Зот , Инди Видум - "Фантастика 2024-60". Компиляция. Книги 1-22

осталось, в пору должно прийтись.

Вовка принял из хозяйки белье, покрутил его в руках и отложил в сторону:

— Жалко марать. Я ж грязный — жуть.

— Тогда после баньки оденешь, — согласилась женщина.

— Теть Вер, а муж у вас есть? — спросил Вовка.

— Есть, только что с ним и где он, вот уж пятый годок не ведаю. Вместе с отступающими войсками ушел… — Она вновь засопела, стараясь справиться с подступившими слезами.

— Теть Вер, вы верьте: живой он, точно! А написать он вам не может, мы ж тут под немцами. А может, партизанит где. Но живой эт точно!

— Ох, Вовочка, сколько же нам горемычным маяться? Когда же все это закончится? Устала я… Видно, грехи наши тяжкие, раз Господь такие испытания нам посылает.

— Нету его, теть Вер, бога-то. Я хоть в школе-то не учился, и то знаю, что нету.

— А я вот, Вова, и не знаю теперь… Но верить-то во что-то надо…

— В победу верить надо, — по-взрослому серьезно произнес мальчишка. — В то, что фрица побьем, и заживем потом лучше, чем в сказке.

— Я стараюсь, родной, стараюсь, но… Пойду я в баньку, — сказала она, поспешно отвернувшись. Через секунду женщина вышла из избы.

Вовка забрался на печку и блаженно расслабился на нагретом тулупе, брошенном на теплые кирпичи. Пока, если не брать в расчет встречу с полицаем, Вовке определенно везло: на какое-то время он устроился в тепле, с харчами, да и тетка добрая попалась. Видать, очень по своим малым скучает, вот и Вовке от того добра перепало. К слову сказать, в каждой деревне или селе, в котором мальцу приходилось бывать на разведке, всегда находилась вот такая сердобольная женщина… В тепле, да после сытного обеда Вовку разморило. Он и не заметил, как заснул. Правда, вдосталь выспаться у Вовки не получилось — грубый мужской голос вырвал его из сладких объятий Морфея. Мальчишка тряхнул головой, прогоняя остатки сна, а затем прислушался к перебранке между хозяйкой и незваным гостем. Пока Вовка дремал, тетя Вера закрыла печную лежанку ситцевой занавеской, так что пришелец мальчишку не видел, как, впрочем, и тот его. Но личность мужика была Вовке знакома, он без труда узнал хриплый пропитый голос давешнего полицая.

— А я гляжу, Верунчик, а у тебя из баньки дымок куриться, — басил Рябченко. — Чего это думаю, средь недели баньку-то топить собралась? Дрова-то по нынешним временам в цене… Не иначе, как в гости кто приехал? Вот думаю, зайду, проверю… Сама знаешь, служба такая…

— Знаю я твою службу! — ответила хозяйка. — Тебе лишь бы самогоном нагрузиться. Нету у меня никого!

— Нету, говоришь? — Заскрипели половицы под тяжелым полицаем, принявшимся бесцеремонно ходить по хате. — Нету, говоришь? — вновь повторил он. — А это что? Что это, я тебя спрашиваю? — неожиданно зарычал он.

Вовка осторожно раздвинул занавески — посмотреть, что происходит в хате. Над сидевшей на лавке хозяйкой нависал полицай своим дородным телом. В руке Рябченко сжимал драное Вовкино пальтишко.

— Молчишь? Тогда я сам тебе скажу: щенка-побирушку пригрела! Ты знаешь, что я тебе за это сделаю?

— Да делай, что хочешь! — заявила тетя Вера. — Мне уже все-одно…

— Где он? — потрясая пальтишком, взвизгнул полицай, замахиваясь для удара. — Где заховала? А?

— Чё разорался? — Вовка раздвинул занавески и сел на лежанке, свесив ноги с печи. — Здеся я. А тетеньку не замай — хорошая она.

— Вот и свиделись, сопеля! — радостно оскалился Рябченко. — Думал, от меня сбежать легко?

— Ничё я не думал, — нахохлился Вовка. — Просто в интернат не хочу.

— А тебя никто и не спрашивает! На-ка вот, — он бросил Вовке пальто, — напяливай свою рванину и пошли…

— Егор, побойся Бога! Дай мальцу хоть в баньке помыться! — взмолилась тетя Вера. — Он ведь завшивел совсем!

— В интернате вымоют, — буркнул полицай. — У них там с этим строго.

— Ну будь ты человеком, Егор! — не отставала хозяйка. — Пока он мыться будет, я тебе стол накрою. Ты ведь и не обедал, наверное?

— И правда, похарчить, что ль? — задумался Рябченко. — Все дела, дела… А пожрать толком времени-то и нет. Наливочки своей фирменной, сливовой, нальешь?

— Сливовая кончилась, — огорчила полицая хозяйка, — зато есть первач, два раза сквозь опилки пропущенный!

— Эх, давай, Верка, свой первач! — облизнулся полицай, которому страсть как хотелось выпить. — Только это, Вер, ты как хошь, но твоего поброденыша я одного мыться не отпущу. Прыткий он очень — --">