Анатолий Анатольевич Радов - Достоевский FM (Сборник рассказов) [СИ]

округлял глаза и продолжал уже полушёпотом — И вот как-то ночью, когда гроза сильная была, бабка Шура взяла и померла от старости. Целых два часа хрипела, но всё старалась дышать. Губы уже почернели, а она всё хрипит и хрипит.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спрашивала Маринка. — Ты что, там был?

— Дед мой был, — недовольно говорил Лёха. — Он и рассказал. Не перебивай меня всякими глупостями — Лёха зло плевал в костёр — Так вот. Почернели у неё губы, а она всё дышать хочет. Грудь ходуном ходит, трясётся вся, а смерть всё не забирает. Ну потом всё-таки померла. А когда хоронить стали, оказалось что место возле мужа ейного уже занято. Там дядьку Гришку похоронили, конюха, помните? — зачем-то спрашивал у нас Лёха о людях, которые умерли, когда мы ещё и не родились совсем — У него оказывается там рядом мать похоронена была, и он наказал чтоб возле матери его поклали. Ну а что делать-то? Подумали, подумали, да и заховали на краю кладбища. Ну, помянули, как следует и разошлись по домам. А с той поры и началось. Это много кто видел — Лёха переходил на шёпот, от которого по коже начинали бегать мурашки — Бабка Шурка эта, в полночь из своей могилы откапывается и к могиле мужа идёт. На лавочку там садится и всё что-то шепчет, а потом поднимается и идёт в сторону села. Глаза у неё мёртвые, а горят зло так, и всё шепчет и шепчет что-то. А на щеках грязь вперемежку с гноем, и из под платка белого, в котором её хоронили, волосы длинные вниз свисают, седые-седые. Я сам видел.

— Врёшь, — Серёга недоверчиво глядел на Лёху. — Ты ж в прошлый раз этого не говорил.

— А потому что даже говорить страшно. Вон, руки дрожат, гляди.

Он выставлял перед собой правую руку и Серёга долго пялился на неё. Рука и вправду дрожала.

— Ну что, поверил? — гордо спрашивал Лёха и продолжал. — Идёт значит она, зубами скрежечет и шепчет всё время. И почти до самого села доходит, но уже как раз заря занимается, и она тогда разворачивается и назад на кладбище. Солнца боиться.

— Хорошо, что кладбище у нас далеко, — говорит Маринка.

— Да, — соглашаемся мы. — А что если дойдёт?

— Начнёт людей есть, — говорит Лёха. Глаза его на выкате, губы подрагивают. — За то, что рядом с мужем её не заховали. Вот выкопается однажды не в полночь, а сразу после заката, и тогда дойдёт.

Один из карапузов тихо всхлипывает.

— Да не хнычь ты, — говорит ему мягким голосом Лёха. — Эт ещё не скоро будет. Ты уже сам помереть успеешь.

Карапуз заходится рёвом.

— Дурак ты, Лёшка, — кричит Маринка и пытается успокоить малыша.

— Сама дура, — говорит Лёха и опять зло плюёт в костёр.

— Нельзя в костёр плевать, — испугано говорит Светка, старшая из Серёгиных сестёр. — Прыщи на лице будут на всю жизнь.

— И ты дура, — отвечает Лёха и смеётся.

— Перестань, Лёха, — вступается вдруг молчаливый Колька. — Не обзывайся.

Он единственный из нас, кто кроме любви к Маринке, ещё успел и к старшей Серёгиной сестре испытать такое же чувство. Потом, уже став взрослым и как не странно, очень стройным, он стал известен на селе своим неискоренимым донжуанством.

— Хотите я вам тоже расскажу страшную историю? — застенчиво спрашивает Колька, и мы дружно киваем головами.

— Это тоже у нас в селе было, но лет десять назад. Мне родители рассказывали. Завелась у нас секта сатанистов, это те, кто сатане поклоняется, — пояснял Колька. — И стали они свои мессы, это такие как бы, — Колька на секунду замолкал. — Как вот мы тут собираемся, только они вокруг костра со своими молитвами ходили и чёрным кошкам головы отрезали и пили их кровь.

— Фу, — брезгливо фыркала Маринка. — Всегда ты что-нибудь противное говоришь.

— Не мешай слушать, — зло бросал Лёха.

— Стали они в лесу собираться, на зелёном острове, — спокойно продолжал Колька. — Там и сейчас ещё есть круг выложенный из больших камней. Их было пять человек, этих сатанистов, но в селе тогда ещё никто о них не знал. А узнали, когда одна взрослая девушка, она уже в десятом классе училась, рассказала своим родителям, что её хотят убить. Они ей предложили стать шестой, потому что им надо было шесть человек, чтобы снять печати.

— Какие ещё печати? — спрашивал Серёга.

— Есть такие печати, — назидательно говорил Колька. — Если их открыть, то на Землю придёт сам сатана в образе зверя. И начнёт всех убивать. Вот поэтому они искали шестого. Но девушка эта не захотела и рассказала всё родителям. А те --">