Алексей Яковлевич Корепанов - Мы новый мир построим…

Таксист заколебался. По лицу его было видно, что он и опасается влипнуть в какую-то сомнительную историю, и не хочет упускать верный заработок. В конце концов, рассудив, вероятно, что иметь заказ гораздо лучше, чем куковать на стоянке, он повел плечом и не очень уверенно сказал:

— Что ж, как говорится, за ваш счет — любой каприз. — И добавил, покачав лысеющей головой: — Чудеса какие-то в решете…

— Ага, — кивнул Андронов и закончил старинную пословицу: — Дыр много, а выйти некуда.

Ободрив таксиста задатком, он зашагал к «Пингвину», почти явственно ощущая аромат кофе. За порталом «Салюта» он наблюдать не забывал, и был уверен, что Регбист еще не покинул гостиницу. Разве что через черный ход… но с чего бы это Регбисту пользоваться черным ходом? Он сейчас, поди, бреется, а то и вовсе завалился досыпать недоспанное в поезде. Что ж, теперь его, Андронова, единственная задача — сидеть и ждать. Хоть час, хоть два… Дело, конечно, скучноватое. Однако любое дело может показаться привлекательным, если за него хорошо платят. Тем более, что и дела-то как такового нет. Процесс ожидания — это, скорее, безделье, а не дело. Безделье за чашкой кофе. Кстати, можно будет и пожевать что-нибудь. Например, пельмени. Или блинчики с мясом. Штук пять. Хоть кафе и называется «Пингвин», должны ведь там быть и блинчики.

Вдохновленный такими идеями, Андронов прибавил шагу, дабы они как можно быстрее претворились в жизнь. Нанятый экипаж обогнал его на полдороге, подрулил к средоточию кофе и блинчиков и остановился у газона с зеленой до сих пор травой.

Массивная, на пружине, дверь нехотя поддалась его усилиям, и Андронов, поведя носом, удовлетворенно хмыкнул. Кафе, кажется, оправдывало надежды, потому что в нем явственно пахло едой. Может быть, и не блинчиками с мясом, но, безусловно, чем-то аппетитным. И кофейный дух здесь тоже присутствовал, что радовало еще больше. А вот без застоявшейся табачной составляющей можно было бы и обойтись. Ночные посетители, если они и гуляли тут в часы владычества звезд и луны, уже разошлись восвояси, а из утренних Андронов был, наверное, первым. Нет, вторым. Потому что в уголке сидела одинокая девица-красавица с пивным бокалом в руке и, чуть покачиваясь вперед и назад, как тонкая рябина, смотрела водруженный на стойку телевизор. Хотя, возможно, она была из тех, ночных, но дотянула до утра. В отличие от других.

В нише у двери висело большое зеркало. Андронов приостановился, взглянул на себя и машинально провел пальцами по подбородку. На подбородке, так же как и на щеках, уже обозначилась щетина — брился-то он в последний раз еще в Москве. Правда, щетина не делала его похожим ни на бомжа, ни на террориста, ни на рыночного торговца. В зеркале отражался статный темноволосый мужчина зрелых лет, облаченный в черную куртку и черные джинсы. Лицо у мужчины было загорелое, чем-то похожее на маску, скрывавшую истинные чувства. Сизо-карие глаза тоже ничего определенного не выражали. На виске мужчины белел косой шрам.

«Нет в тебе былого энтузиазма, Иваныч, — сказал себе Андронов. — Нет былого огня».

И вошел в зал.

…С блинчиками ничего не получилось, не настал еще час блинчиков — пришлось довольствоваться яичницей и сосисками. Зато кофе имелся, а значит, все было не так уж плохо. Андронов смаковал горячий напиток, непрерывно держа в поле зрения двери гостиницы — он устроился напротив окна, — и неспешно размышлял о том, что характер работы стал теперь совсем другим, не в пример напряженке прошлых лет. А ведь и кулаками раньше махать случалось, и ножичкам противостоять, и огнестрельному оружию разных марок и калибра. И стрелять, как когда-то… Течение времени уносило бесшабашность и удаль, их сменяли трезвость и расчетливость… Сердце закрылось на замок, душа смирилась с новыми реалиями — и нужно было закрепляться в своей нише, приспосабливаться, переделывать себя, с наибольшими удобствами обустраивая свое место под солнцем. Мир шел совсем не туда и не так, как виделось когда-то ему, Андронову, и многим-многим другим — и приходилось шагать вместе с миром в иную сторону. А что еще оставалось делать?..

— Сигаретку бы, — плеснул ему в ухо хрипловатый молодой голосок. Андронов не успел еще повернуть голову, а девица-красавица, покачнувшись, уже отодвинула тяжелый, с высокой спинкой стул и плюхнулась за столик. В руке она держала пустой бокал. От нее крепко тянуло отнюдь не шелками и туманами — тянуло от нее --">