Ника Дмитриевна Ракитина , Андрей Ильич Фурсов , Кира Алиевна Измайлова , Таня Гуркало , Ольга Холод , Кабиров Тагир , Эсаро Сарке , Игорь Михайлович Книга (Harry Book) , (Old Forest) , (Plamya) , (Hiliel) , (Аэрия) , (Iriya) , (Dayneen) , (Алена) , (Орхидеич) , (Servolf) - Очевидное — невероятное

пергаментной кожей, плоть осквернена черно–синими пятнами тлена, белки глаз жутко смотрят сквозь прорези маски из слоновой кости. Запястья тонкие, могу обхватить одной ладонью. Даже не верится, что некогда его руки держали меч и топор. Смерть изменила облик владетеля, таким мне и надлежит запечатлеть его в свитках.

Наш дворец оседлал один из двух самых высоких холмов в долине Пятиречья. Червонные шпили смотрели в небо грозно, бросая вызов старым богам; стены башен покрывали мелом и гипсом каждую весну, чтобы никогда не блекли. Из смотровых вышек открывалась потрясающая панорама — речные жгуты и петли, бурля и вешая шапки пены на камни, огибали плесы и островки, чтобы сплестись потом у белокаменной пристани. Крутобокие, ловкие корабли покачивались на волнах, птицы вились над мачтами, а ветер трепал вымпелы и флаги с родовыми гербами. Второй холм тоже открывался взору с балконов, на которых мы пили чай и ели сладости погожими вечерами. Пустой, голый и мрачный — Погребальный холм, где встречали свой последний день самые знатные люди столицы. Именно там сегодня мы закончим путь и сольемся в вечном счастье на небесах, заняв достойное место у пят нового бога.

И путь будет не скорбным. По крайней мере, для меня. Ведь я запишу то, что не увидит ни один смертный. Эти строки лишь для нас. Чтобы мой повелитель, восстав на пепелище и омывшись кровью рабов, мог прочитать описания своего последнего похода.

На пороге вечности он будет с умилением вспоминать, как его прадед–чернокнижник в этой части света закладывал первую крепость на том месте, где стоит наш дворец ныне. Как дед проповедовал учения нового бога и приносил тому первые жертвы. Как достойный отец его торговал, покупая не мечи и хлеб, но кузнецов и зерно; потом сгонял плетьми первых рабов на поля, как пускал по ветру соседские хутора, деревни, а затем и города. Он не принял темного учения, но воевал, как бог. Телор рано получил ивовый венец, и быстро превратил его в глыбу золота, драгоценных каменьев и поделочной кости. Корона ждала на пустом троне почти двадцать лет, чтобы сменить на голове правителя шлем. Мой муж заключил три военных союза, построил флот и подавил двенадцать восстаний прежде, чем империя заняла нынешние необъятные просторы. Не боялся крови, не считался с потерями, не сторонился темной магии, и поэтому возвысился. Все, кто погиб под его знаменами, получат вечную жизнь в имени Телора Марамаду. Таков удел слабейших и маленьких — погибать, защищая чужое величие.

Старые боги не дали Телору детей, тогда муж отрекся от них и присягнул новому богу. Черному. Тому, которому поклонялись его предки, пришедшие из–за моря. Бог требовал крови, требовал человеческих жертв — и правитель был щедр. Семя завязалось в чреве Нады, второй по молодости жены. Глупышка оказалась слишком слабой и быстро увяла, унеся с собой на тот свет наследника.

Тогда Телор нашел другой выход, как не подпустить к трону слабаков и никчемных. Однажды умерев, он восстанет, чтобы никогда больше не покидать трон. И я буду рядом. Правитель презирал старость и не хотел валяться немощным в кровати, поэтому выпил яд и велел готовить пышное погребение.

Думаю, горожане раз за разом встаю на пути траурного шествия — поэтому так долго не можем добраться к воротам. Спешат бросить под ноги рабам, которые несут паланкин, букеты полевых цветов. Рабы откидывают их босыми ногами, поскольку не умеют ценить красивые жесты. Говорят, на лицах носильщиков были отнюдь не слезы счастья, когда им приказали умереть в обмен на бессмертие правителя. Но каждая рука прикована к паланкину, а позади невольников едут на конях младшие братья Телора. Они и в подметки не годятся моему мужу. Правитель держал их как можно дальше от трона и молил высшие силы о сыне, ведь нерешительный Шалед отказался жечь мятежный город Турдад, за что правитель отдал его жену на потеху стражам. Размазня Экор, хотя и мог стать великим визирем, отказался от искусства чернокнижия. А затем и вовсе пощадил мукомолов, осмелившихся перечить фуражирам и в наказание приговоренных к закланию новому богу. За это получил полсотни плетей и был сослан на пять лет бороздить море. Теперь вернулся, смуглый, искалеченный и злой.

Меня так и подмывает приоткрыть шторку и хоть одним глазком посмотреть, где мы. Народ шумит втрое громче, чем раньше, а мы явно еще не покинули последних ворот.

До меня долетает неприятный, тяжелый запах. Что это? --">