Василий Владимирович Тарасенко - Тёмные дали

в ожидании неожиданностей. Но обошлось — бандиты кончились. Только через пару минут Артём вышел на связь:

— Порядок, командир. В Багдаде всё спокойно.

— Работайте, — сказал в ответ Егор. Разведка обыскала убитых, в том числе и солдатиков. Только после этого старшина связался со штабом эваколагеря на перевале и сообщил об инциденте. Оттуда сразу пошли две машины: за телами и за семьёй. Всё так же в тишине наблюдатели дождались, пока не исчезнут последние следы столкновения, после чего Ливадный по рации доложил о передислокации на основную позицию. Перепетько вновь прислонился к облюбованному дереву и сказал, глядя на задумавшегося Генку:

— Вот так, парень. Привыкай, здесь, как в горячей точке.

— Их обязательно было убивать? Можно же арестовать, — глухо пробормотал парень.

— Нельзя, — губы Егора скривились в неком подобии улыбки. — Нельзя их арестовывать. Знаешь, сколько таких храбрых «братков» мы уже успели вывести? Десятки. А они не кончаются. Их словно магнитом сюда тянет. Вот представь себе, попытаемся мы вот такую банду арестовать. Да пока мы рот откроем для приказ сдаться, они перебьют гражданских и свалят в Пелену, прихватив девку. Не поверишь, у этих обрубков общества мысли только о бабах и наркоте. Допрашивали как-то двоих. Очумевшие напрочь, с головой явно не всё в порядке. Их потом эфэсбэшники увезли. Как вспомню, так вздрогну. Глаза чёрные, кожа серая, руки трясутся, говорят так, словно во рту тарелка манной каши… А бред несут такой, что хоть стой, хоть падай.

— Но убивать… — не унимался Геннадий.

— Приказ у нас негласный такой, — пожал плечами старшина. — А приказы надо выполнять. Ты думаешь, это потому, что у нас в верхах твари охреневшие одни? Нет, парень. Просто алый август помнят.

— А что было-то? — жадно спросил парень, пару дней как присланный с армейской передержки по разнарядке. Вообще он до этого служил под Уссурийском, но вот направили для усиления.

— Много крови было, огня и страха, — сказал Егор. — Тогда ведь, когда всё началось, власти эвакуацию начали не сразу. Ну, хрень какая-то, в первый раз, что ли? Как принесло, так и унесёт… А не унесло. Эта чёрная пелена только плотнее становилась с каждым днём. А потом кто-то заболел. И понеслось. Драки, грабежи, мародёрство, а там и первое убийство. Люди ведь те ещё твари. Бойня была большая. Бандиты, полиция, армейцы, а там и охотники с выживальщиками подтянулись. Никто не хотел договариваться. Потом росгвардия подтянулась. Чёрные человечки…

Егор хохотнул, после чего прикрикнул на жадно слушавшего парня:

— Ты за дорогой-то следи, салага.

Генка вздрогнул и приник к биноклю, а старшина продолжил рассказ:

— Эти ребята миндальничать не стали, вошли в Зону, из которой шла поспешная эвакуация, да и начали зачистку города от криминала и прочих деструктивных элементов. Война настоящая началась. Прикинь… Это вот серое марево, тогда ещё не такое плотное и тёмное, а в нём тени, дома, машины. Пожары. И стрельба под крики случайных, попавших под обстрел. Жуть, в общем. Потом начались ноты протеста, вся фигня, иностранцы полезли. Ну и закрыли наши всю эту территорию. Нами закрыли. Только армейские ребята регулярно в Зону ходят, ищут тех, кто уцелел и хочет выйти к солнцу. Там ведь внутри всё серым-серо. А народ говорит, что Пелена темнеет. Кто-то из учёных в лагере сказал, что скоро совсем воздух почернеет. Хотя там и так дышать нечем… Так и увидеть ничего нельзя будет.

— А что это вообще? — подал голос Гена. — Вот эта пелена.

— Говорят, угольная пыль. — сказал Егор. — Только странная. Сам посмотри, какая чёткая граница. Словно какое-то поле держит. Как в книжке фантастической…

— Товарищ старшина, — доложил Генадий, — всё спокойно.

— Наблюдай, — ответил Перепетько.

— Уголь? — спустя минуту недоумённо спросил Генка.

— Что? — вздрогнул старшина, успевший задуматься о своём. — Ах, да, точно. Уголь. Пыль. Слышал, может, какие скандалы были про загрязнение? Эти, которые в лагере, учёные говорят, что концентрация вещества в атмосфере данной территории превысила какие-то предельные значения и бла-бла-бла… Только вот не верю я в эту ахинею. Хотя то, что это угольная пыль, похоже. В Зоне полазишь, весь чёрный станешь. Наши ходили, потом в бане ржали со своего шахтёрского вида.

На посту воцарилась тишина. Но спустя ещё пару минут неуверенный голос Генки вновь нарушил покой:

— Товарищ старшина… --">