Мария Семеновна Галина - Все имена птиц. Хроники неизвестных времен

произведений – не зря на страницах упоминаются труды Леви-Стросса, несомненно повлиявшего на способность писателя оперировать мифологическим пространством и временем. Просто фокус страха в книге Галиной не сводится к существам сверхъестественным, а открыто обращается к тем ужасам, которые гнездятся внутри человека и подчас вырываются наружу в виде слов и поступков. Позиция жестокая и честная – таковы и тексты.

Сергей Шикарев (Если)

Фантастическое допущение, даже не вторичное, а бог знает сколько раз обыгранное, восходит в отечественной традиции к стругацковскому «Понедельнику» и потому должно бы приниматься юмористически. Как же – бюрократические службы, занятые контролем за нечистью: протоколы, отчеты, «утвержденные методики» – смешно. Однако совсем не смешно почему-то. Персонажи порой нелепы, потому что они обычные люди. Но смеяться над ними грустно. «СЭС-2» – не «Ночной дозор», не «Охотники за привидениями», не сатира на нравы позднего советского застоя. Это повесть про отношения – и про судьбу. Про жизнь, которая редко бывает веселой.

За магию платят любовью. Нелюбящий неуязвим.

«Печальная фантастическая сага времен застоя» Марии Галиной – жесткая сказка, но не жестокая. Она говорит о добре, которое всегда слабее зла, которое обречено проигрывать. Но на сильную сторону вставать нельзя. Жизнь есть предприятие, изначально обреченное на конечный проигрыш, но он, этот проигрыш, может быть хотя бы достойным. Книга не развлекает, попугивая, а берет за больное (за душу, если она у вас есть). В этом романе есть то, что отличает литературу от литературщины: способность прояснять оптику житейского зрения, добираясь до самого нерва.

Валерий Иванченко (Книжная витрина)

Это немного напоминает сказочную фантастику Стругацких про НИИЧАВО, если бы ее писал, например, Стивен Кинг. Только в произведениях Кинга нет профсоюзных собраний, повышенных соцобязательств, субботников и распределения дефицитных продуктов. Притом «Малая Глуша» – пожалуй, один из лучших образцов современной российской прозы. Язык книги до того выразительный, живописный, сдержанный и вместе с тем невероятно гибкий, плотный, насыщенный, сочный.

NewsLab.ru

О романе «Медведки»

Своя, «настоящая» жизнь, собственные родные тоскливы, как затяжной осенний дождь, и никого не устраивают. Оттого-то герои романа и бегут сломя голову – к хоббитам, к воображаемым семьям, в миф. Этой понятной морали было бы вполне довольно честному реалисту, но не Марии Галиной, всегда предпочитающей заглянуть в зазеркалье.

И «медведки» все-таки выползают – глухо бьющая под ногами хтоника разламывает повествование. Однако хаос в «Медведках» начинает оживать не сам по себе, «уснувшие бури» неосторожно будят люди. Роман Марии Галиной еще и об этом – о том, что любую реальность запросто можно заклясть, заговором, наговором, силой воображения, слишком отчаянной мечтой, и даже самая невинная интеллектуальная, литературная или психологическая игра может привести к непредсказуемым последствиям.

Не читайте «Медведок» в полнолуние.

Майя Кучерская (Ведомости)

В «Медведках» сознание человека и мир, в котором он существует, анатомируются столь послойно и глубоко, что обнажается скелет существования – опять-таки миф, здесь понимаемый не только как тема или образная система, но прежде всего как определенный модус мышления, модус бытия.

Современная литература предлагает писателю многообразные способы работы с мифом. Исходная точка для Галиной – работа с жанрами.

Мария Галина владеет несколькими жанровыми «языками» и умеет переводить с одного на другой. Новый роман интересен, помимо прочего, тем, что в нем Галина (аки та медведка) докапывается до потаенного переплетения корней нескольких далеко разошедшихся жанров. Жанровая память поднимается на свет, как хтонический Ахилл из глубины вод. Бытовая проза превращается в Bildungsroman, а тот – в образец магического реализма.

Миф в «Медведках» – не только жанровый или тематический элемент. Сам способ организации текста точнее всего можно определить леви-строссовским термином «бриколаж». При создании мира – или модели мира – используются все возможные элементы, оказавшиеся под рукой: современная реальность, городские страшилки, классическая литература, миф. Они свободно перекомбинируются, так что любые два элемента могут оказаться связаны друг с другом, создав новую сущность, – а это еще --">