Ларс Один - Реальность миров

Ларс Один Реальность миров

Пролог. Васп

Ганза / Остар

Небо затянуто тяжёлыми, серыми тучами. Снег по утру растаял, но холод не отступает. Большая городская площадь многолюдна. В этот последний зимний день здесь объявили о казнях. То, что этих злодеев не продали на рудники или турнирные бои, уже было событием. В последние годы всё чаще осуждённые на казнь, вместо помоста с виселицей и плахой, получали кандалы раба или палку бойца. Видно сегодня городской Совет решил напомнить горожанам о правосудии, здесь и сейчас. Троих преступников, среди которых была женщина, в сопровождении стражи, вывели к помосту. Толпа оживилась, подтянувшись поближе. Вид злодеев был жалок. После многих дней в темнице, измученные холодом и голодом, они с трудом держались на ногах. Даже здесь, на агрянском юге, всё ещё было довольно холодно, а им перед казнью оставили лишь нательные рубахи. Их грязные, посиневшие тела била дрожь и преступники даже пританцовывали, пытаясь согреться. Сам советник по закону Флер да Ламут, что случалось крайне редко, пришёл объявлять приговор.

— Достойные, уважаемые и простые горожане Ганзы! — так он начал свою речь.

Горожане внимали, ибо ожидали весёлого представления. Он же, довольно невысокий, но крайне высокомерный, видно полагал, что устремляя свой большой, с горбинкой нос в небеса и оттопыривая верхнюю губу, выглядит гораздо весомее в их глазах. Вкупе с низким, с чёткой вертикальной складкой лбом, обрамлённым зализанными назад при помощи жира длинными, тёмными, свисавшими на плечи, с едва заметной сединой волосами, грозно сдвинутые, кустистые брови должны были внушать ещё больше уважения. Прятавшиеся под ними маленькие, мутного цвета глазки взирали на толпу с явным превосходством. Но если на простых горожан это в некоторой степени, больше из страха перед стражей, действовало, то на достойных увы. Они прозвали его Недомерком и насмехались при каждом удобном случае. Он знал об этом и ненавидел, ненавидел, но, как и они, играл свою роль добропорядочного горожанина.

— Сегодня, на этой площади, свершится правосудие! — продолжил советник, выдерживая эффектную паузу. — Трое злодеев понесут заслуженное наказание пред богами и горожанами сего города. Первым казнят убийцу Хлора. Он обвинён и признан виновным при свидетелях в шести убийствах, в том числе двух достойных горожан. Злодей будет обезглавлен!

Ещё только жирный палач, в своём сером, загаженном старыми, кровавыми разводами балахоне, с огромным топором, вышел на помост к плахе, а толпа уже взревела от предвкушения события. Палачом был местный мясник и, учитывая то, что казни стали редки, он лишь подрабатывал этим пасмурным утром. Вчера он разделывал телёнка, а уже к обеду его ждала пара поросят. Злодеев, что мёрзли у помоста, он не считал за людей, и потому с такой лёгкостью готов был разделать и любого из них. А тут, без особых пыток, нужно было лишь отрубить голову, проще простого. Горожане кутались в накидки и прятали руки в карманы. Убийце было очень холодно, но его вдруг прошиб пот. Хлору пришлось смахнуть катившиеся в глаза едкие капли грязным рукавом. Он, совершенно неожиданно для самого себя, испугался. Убивая других, он видел их страх и насмехался над ним. Теперь же он сам был на месте своих жертв, а страх уже не был таким забавным. Нет, теперь он заставил его сердце сжаться, обдал тело холодным, противным потом и сильной дрожью. Это уже была не дрожь от холода, но от страха. Его трясло посильнее остальных обречённых, а единственным желанием было бежать, бежать прочь. Стражи подвели осуждённого к палачу, а тот внезапно стал вырываться, на самом деле пытаясь сбежать от своей судьбы. Одному из законников пришлось огреть его дубинкой, а на плаху голову приложили силой. Горожане стихли, так что даже стал ясно слышен шум строителей, бодро ремонтировавших высокий дом на одной из городских улиц. Где-то вдалеке послышался плач ребёнка. Надрывно каркнул сидевший на шпиле одной из башен ратуши чёрный, словно сама тьма ночи, ворон. Внезапно в толпе горожан раздался чей-то нервный смех, стихший так же быстро и нелепо. Прижатый к плахе смертник кряхтел, сопел и рычал, всё ещё сопротивляясь приговору. Он и до того не благоухал полевыми цветами, но сейчас трусливое зловоние, распространявшееся от трясущегося от страха тела, перекосило даже лица удерживающих его опытных стражей. Эти повидали многое на своём --">