Евгения Мишина - Времена года. В преддверии конца

дней детки пошли на поправку. И снова пошел снег. Хорошо, что мы, пока лечились, почти не выходили из пещеры. Снег замаскировал наше пребывание там как раз вовремя. Днем над нашим убежищем дважды пролетел вертолет, но вроде бы улетел ни с чем.

Мы таились внутри еще пару дней. Вертолет не возвращался. И никто к нам не пришел.

Единогласно мы приняли решение повременить с вылазками в ближайшие селенья. Нас могли вычислить. Лучше немного поголодать, чем попасться и быть расстрелянными или, еще хуже, порабощенными. До конца зимы оставалось немного. Февраль подходил к концу.

Все вроде бы было неплохо. Но меня не переставал мучить один вопрос: тот человек в поселке, который встретился мне поздно ночью и который выехал между мною и моими преследователями на своей старенькой «пятерке», кто он? Почему помог мне? Он вел себя явно не так, как все порабощенные. Как же ему удалось выжить среди них? Почему он рисковал, чтобы мне помочь? Как он там теперь?

Я рассказал детям о своем спасителе. Мы много вечеров провели в размышлениях: возможно ли жить среди глаз и ушей «Новоса» и оставаться собой. В итоге решили, что не будем рисковать и останемся здесь, в относительной безопасности и свободе. На неопределенное «пока»…

Весенняя история

В мир вновь пришла весна, неизбежно, неотвратимо, несмотря ни на что.

Солнечные лучи, уже почти по-летнему жаркие и яркие, переплетались с ещё по-зимнему холодящим ветерком. Дикий абрикос, под которым мой любимый бережно закопал моё тело, расцвёл и стал похож на слишком юную, робкую и по-детски наивную девственницу в подвенечном платье. Солнце и ветер нежно, но настойчиво гладили хрупкие белые соцветия, роняя на землю лёгкие лепестки.

Я никуда не ушла. Хотя моё тело уже больше полугода гниёт в земле, я не могу уйти. В мире творится хаос. Очень систематизированный, автоматизированный, хорошо продуманный хаос. Мать не может покинуть своих детей, когда им так нужна помощь. Даже если приходится существовать лишь так…

Я – просто мысль…

Я – просто долг, что не могу не выполнить…

Я – лишь душа, одна из многих, застрявших между этим миром и другим, недоступным для умерших, в эпоху тотального подавления свободного сознания.

Для осуществления коварного замысла по порабощению всей человеческой расы руководство корпорации под название «Новый мир» окутало нашу планету покрывалом из сети спутников, управляющих вживлёнными в человеческое тело приборами «Новос». Непроницаемое информационное поле не даёт душе умершего уйти в небытие. Теперь все, кто умер с момента полного запуска программы «Новос», вынуждены скитаться по этому миру неприкаянными душами безо всякой надежды обрести покой.

Мне не нужен покой. Я не могу сейчас. Мне нужно быть с семьёй.

Люди, лишённые воли, живут иллюзией счастья и благополучия, однако реальная картина не такая. Население планеты уменьшилось без малого вдвое. Организмы четверти населения просто не приняли инородное устройство. Они умерли от перегрузки нервной системы или от разлада работы внутренних органов. Ещё четверть умертвили намеренно. Тяжелобольных, которых было проще убить, чем вылечить, отключили и сожгли. Оставшийся мир даже не заметил, что в одночасье исчезли знакомые, родные люди. Воспоминания о них задвинули далеко, в глубины сознания, где и не разглядеть теперь вовсе.

Все эти бедолаги теперь здесь, вокруг меня. Они наполняют мир унынием и безысходностью.

Тем временем мои родные детки поселились в пещере, давно ещё присмотренной мною и моим любимым мужем, далеко в горах, в густых зарослях леса. Рядом течёт горная речка. Они у меня такие храбрые, такие стойкие, но ещё такие юные для свалившихся на них тягот.

Я вынуждена беспомощно смотреть, как они плачут ночами, грея друг друга объятиями и тёплыми словами. Их отец идёт к пещере окольными путями, путая следы, разведывая местность, пополняя запасы в окрестных селеньях. А тем временем приближается зима. Боль моей души, тревога за детей заставляют тучи сгущаться, укрывая землю снегом.

Отец с детьми воссоединился под новый год. Нет в мире большего счастья, чем тепло таких вот объятий. Они не знают, но я тоже обнимала свою семью.

Не могу я всё же назвать свою душу неприкаянной, ведь я рядом с любимыми.

--">