Все в доме говорило о том, что я сошла с ума: вот моя фотография в обнимку с Мишей на полочке. Календарь на стене. На окне цветок, который я дарила маме. Он давно завял и был выброшен…

Наскоро выпив кофе, я чмокнула маму, странно поглядывающую на меня, и выскочила из дома. Пришлось соврать, что обещала навестить болеющую в праздники подружку. Словив такси, я поехала в свой старый дом. Во дворе все было по-прежнему, и я немного успокоилась.

– Чудес не бывает, – бормотала я себе под нос, поднимаясь по ступенькам к своей квартире. Машинально порывшись в сумке, я выяснила, что ключей у меня нет. Долго жала на кнопку звонка, пока из двери не показался сонный лохматый мужчина лет сорока.

Я позвонила в дверь Люды, и мне открыл ее старший внук:

– А вы кто?

– Меня зовут Вера. Помнишь меня? Мы как-то играли в снежки.

– Не-а… А бабушки нет, она убирается у соседки, та уехала далеко.

В квартиры Маргариты Семеновны мне открыли сразу, и я чуть не закричала от радости:

– Людмила! А я уже… Как Вы? Маргарита Семеновна уже умерла?

Людмила смотрела на меня, как на умалишенную:

– Бог с вами, девушка. Вы ей кто? Маргарита прямо вчера уехала в Израиль, к дочке. Внук приехал и забрал. Говорят, ей срочно операция нужна, а там врач есть, который специализируется на таких случаях. Попросили меня тут прибрать, наскоро собирались. Так я не разобрала, кто вы?

– Вы меня не помните?

– Из поликлиники что ли?

За спиной Людмилы располагался комод, на котором стояли фотографии. Я даже помнила некоторые из них. Но сейчас они стояли в другом порядке: мне бросилась в глаза одна, в перламутровой рамочке с ракушками.

Я инстинктивно оттолкнула ничего не понимающую Людмилу и схватила фоторамку. На ней был мой блондин со шрамом. Он позировал в обнимку с Маргаритой Семеновной на фоне моря. Странник, или как там его называл этот ненормальный старый комбинатор.

– Кто это?

– Внук Маргариты Семеновны, – удивленно ответила ничего не понимающая женщина. – Максим. Он, правда, раньше редко приезжал, но болезнь бабушки…

Наверное, у меня был такой вид, что соседка решила не приставать с вопросами и молча закрыла за мной дверь.

Я сидела на лавочке и пыталась собраться с мыслями: то, что год начался сначала, не вызывало сомнений. Меня никто не помнил, а Максим, в которого я умудрилась влюбиться, уехал в Израиль с живой бабулей. К тому же, он тоже не помнил меня. Даже если я его встречу, что я ему скажу? Какой-то псих внушил мне, что год начался сначала? Или ничего не было?

«Может, я схожу с ума. Или это сон. А что? Сны часто бывают такими реалистичными…».

Вопросов становилось все больше, но из подъезда вышла Людмила с внуками и снова подозрительно на меня покосилась. Я решила, что пора сваливать.

Жизнь потекла своим чередом. Я проверилась у всех возможных специалистов и с сожалением констатировала, что с моим психическим здоровьем все в порядке.

Конечно, я несколько раз порывалась съездить на «ЗАСЛОН» и попытаться что-то узнать, но решила начать со звонка. Думаю, вы понимаете, как по-идиотски прозвучал мой вопрос. Девушка, которая ответила мне по номеру, обозначенному как приемная, надолго зависла, когда я спросила о машине времени.

Когда она повторно переспросила мое имя, я поспешила повесить трубку. Поиски в Сети тоже не дали никакого результата. Если в научно-техническом центре и велись какие-то секретные разработки, на каждом шагу об этом, по понятным причинам, не трубили.

Я восстановилась в универе и продолжила учебу с четвертого семестра. С родителями старалась не ссориться, Миша тоже был на удивление покладистым, хотя временами замечал, что вид у меня довольно отрешенный.

Наступила весна, за ней лето… Однажды Ирма уговорила меня поехать с ней в клуб. Та тоже все время ворчала, что я стала нелюдимой. В баре, как всегда, было многолюдно, и Ирма сразу же встретила знакомую компанию.

Мы выпили по коктейлю, и я хлопнула подружку по плечу:

– Мне нужно в туалет.

Не дожидаясь ответа, я быстро подхватила сумочку и устремилась в другой конец зала, придумывая причину, по которой мне срочно нужно домой. И туту кто-то похлопал меня по плечу. Верзилу с глуповатой физиономией я не имела чести знать.

– Привет, – засмеялся он, довольно потирая руки, – как же я рад тебя видеть.

– Вы обознались.