Алексей Яковлевич Корепанов - Прорыв

довесок пришкандыбает. Ему до Цинтии.

Во внутреннем мире капитана что-то лопнуло с печальным звоном, и заметались над голыми деревьями этого самого внутреннего мира не менее печальные черные птицы.

— А позже он не мог? — уныло проворчал Макнери. — Чтобы как раз мне под дюзы и хорошенько прожариться…

— Очень просил, ну очень… — Березкин все так же старательно прятал глаза. Знал, конечно, что разрушает прекрасный хрустальный замок. — Был убедителен до… до… — Он пошевелил пальцами, пытаясь подобрать сравнение, но так и не подобрал. И наконец прямо взглянул на впавшего в тоску Макнери: — Вернешься, зайдешь ко мне — сам проникнешься.

Намек капитан «Пузатика» понял, но это его отнюдь не утешило. Пусть даже на сей раз Березкин заменит мышиную долю на, скажем, кошачью — это все равно будет чертовски мало по сравнению с той суммой, которую Макнери мог поиметь с космических бабочек.

Но возражать, как уже отмечалось, было не в его интересах.

— Давай, запускай, — с длинным вздохом произнес капитан. — Если уж он такой убедительный.

— Да он уже в пути… — встрепенулся Березкин. — Так что принимай. Удачного рейса, Рыжий!

Экранчик погас.

Капитан вернул комм в гнездо на поясе своего полетного синего кителя и пробормотал тусклым голосом:

— И тебе, Тедди, на кадуцей нанизаться…

Вновь вздохнул, остервенело поскреб жесткую бороду и поднял глаза на старт-дежурного, который слышал разговор и все уже понял:

— Открывай второй служебный, Араф.

Бритоголовый поджарый смугляк молча кивнул и направился к настенной панели с рядами кнопок. По его физиономии было видно, что он тоже надеялся поразвлекаться с камелиями, и утрата этой надежды глубоко ранила его чувствительную душу. Да и весь народ в рубке — полтора десятка мужиков — как-то погрустнел, словно сейчас на борт должны доставить высокопоставленный труп, и каждому из них предстоит весь рейс проторчать в почетном карауле…

«Такова жизнь, — печально подумал капитан. — Намечаешь хорошо пообедать, а получается, что обедают тобой…»

Однако Линс Макнери был оптимистом и надеялся на то, что будет еще и в его рубке праздник. Впереди — двадцать восемь миров, и, возможно, прилетят и другие бабочки. Система тут была сложной, заранее все расписывать не получалось. Но капитан верил: не все потеряно! Тот сапиенс сойдет на Цинтии, освободив каюту, и там можно будет разместить жриц любви. Во всяком случае, не стоило сразу с головой погружаться в уныние.

Конечно, кто-то может спросить: почему, если резервная каюта занята, не разместить бабочек, например, в какой-нибудь раздевалке? А потому, что количество сапиенсов на борту не должно превышать количества спальных мест, предусмотренных для этого типа кораблей. Ни один капитан дальнолета, каким бы отчаянным он ни был, не решился бы нарушить этот пункт инструкции. За такое не то что должности можно было лишиться в два счета, но и попасть под статью. Это же не лодочка на пруду, а грузопассажирский космический корабль! И дело тут было даже не в том, что дальнолет не потянет лишнюю сотню килограммов — он мог бы потянуть и тонну. Дело было в самом принципе эксплуатации таких судов: нельзя — и всё. Точка.

Подергав себя за бороду и справившись с недовольством, Макнери устремил взгляд на обзорный экран. Там, под лазурными небесами с зависшим в зоне заката светилом — Беландой — распростерлась равнина летного поля. От горизонта мчался к лайнеру желтый шарик портового летунца — это спешил на рейс «довесок».

«Интересно, сколько он переплатил? — Макнери поднялся из кресла и направился встречать дополнительного пассажира, так уж было заведено с этими дополнительными. — И почему заранее не позаботился о билете?»

Эту мысль он развивать не стал, потому что ничего ее развитие не меняло. Да и не его это было дело.

За годы работы в Космофлоте Линс Макнери повидал не сотни и даже не тысячи, а десятки, а то и сотни тысяч пассажиров. Самых разных. Из любых уголков Галактики. Вежливых и не очень, тихих и крикливых, пьяных и еще сильнее пьяных, и так далее, и так далее. Во внешности стоящего сейчас перед ним в шлюзовой камере сапиенса не наблюдалось ничего из ряда вон выходящего. Хотя вид «довеска» все-таки впечатлял. И еще у него не было никакого багажа, словно не в другую планетную систему он собрался, а так — вышел прогуляться перед сном. Если только багаж не скрывался под просторным и длинным, --">