Джон Герберт Варли - Ретроградное лето

лежали на озерке ртути, обняв друг друга. Так нам было спокойнее.

— Ты хочешь сказать… а, поняла. можно заниматься любовью, не снимая костюма. Ты про это говорил?

— Тебе не помешало бы испробовать это, лежа на ртути. Лучше не придумаешь.

— А мы уже лежим на ртути.

— Сейчас не до любви. Мы перегреемся. А резерв кислорода может пригодиться.

Она лежала спокойно, но ее руки за моей спиной напряглись.

— Мы сильно влипли, Тимоти?

— Нет, но, может быть, придется очень долго ждать. Пить ты наверняка захочешь. Сможешь продержаться?

— Жаль, что мы не можем заняться любовью. Я бы отвлеклась.

— Ты сможешь продержаться?

— Смогу.

— Тимоти, я недозаправила баллон перед уходом. Это ничего?

Кажется, я не напрягся, но она меня здорово напугала. Я задумался, но поначалу не понял, насколько это серьезно. По дороге к дому она использовала максимум часовой запас кислорода, даже если учесть его повышенный расход на охлаждение. Внезапно я вспомнил, какой прохладной была ее кожа, когда я ее обнял.

— Джубилант, кода мы вышли из дома, у тебя было включено максимальное охлаждение?

— Нет, но я включила его по дороге. Было так _ж_а_р_к_о. Я чуть не потеряла сознание от перенапряжения.

— И не выключала его до самого землетрясения?

— Да.

Я проделал приблизительные подсчеты, и результат мне не понравился. По самым пессимистическим оценкам у нее осталось кислорода не более, чем на пять часов. А вытащить нас могут и через двенадцать. Она могла сделать такие же подсчеты не хуже меня, и не было смысла скрывать от нее итог.

— Прижмись ко мне теснее, — сказал я. Она удивилась, потому что мы и так уже лежали, крепко обнявшись. Но я хотел сблизить наши входные клапаны. Я соединил их и выждал три секунды.

— Теперь давление в наших баллонах уравнялось.

— Зачем ты это сделал? О, нет, Тимоти, не надо было так. Это я виновата, что была так неосторожна.

— Я сделал это и ради себя. Как бы я жил дальше, если бы ты умерла, а я мог тебя спасти? Подумай об этом.

— Тимоти, я отвечу на любой вопрос о твоей матери.

Вот тут я впервые взбесился. Я не рассердился на ее дальновидность и незаправленный баллон. И даже на охлаждение. Здесь было больше моей вины, чем ее. Степень охлаждения я превратил в какую-то игру, не внушив ей, насколько важно сохранять достаточно большой резерв. Она не приняла меня всерьез, и теперь мы оба расплачивались за мою шутку. Я ошибся, предположив, что она, как специалист по выживанию на Луне, сама о себе позаботится. Как она могла это сделать, не имея реальной оценки местных опасностей?

Но ее предложение прозвучало как плата за кислород, а так на Меркурии не поступают. Когда возникает реальная опасность, воздухом всегда делятся безвозмездно. Благодарность здесь оскорбительна.

— Только не думай, что ты мне _д_о_л_ж_н_а. Ошибаешься.

— Я не поэтому предложила. Если нам придется здесь умереть, то, по-моему, глупо цепляться за секреты. Ведь верно?

— Если мы умрем, то какой смысл все мне рассказывать? Что мне с этого? Так что в любом случае это бессмысленно. А пока мы даже не н_а_ч_а_л_и_ умирать.

— Это хотя бы поможет убить время.

Я вздохнул. Сейчас мне уже не было так важно узнать то, что я из нее пытался вытянуть.

— Хорошо. Вопрос первый: почему Дороти оставила тебя на Луне, переехав сюда? — Как только я задал вопрос, он неожиданно снова приобрел для меня важность.

— Потому что она вовсе не наша мать. С нашей я развелась, когда мне было десять лет.

Я резко сел, впав в тупое обалдение.

— Дороти не… значит, она… она моя приемная мать? А все это время она говорила, что…

— Нет, она не приемная твоя мать. Она твой отец.

— ЧТО?

— Она твой отец.

— Кто, черт возьми… _о_т_е_ц? Да что за бред ты несешь? Кто может вообще знать своего _о_т_ц_а?

— Я знаю, — просто ответила она. — А теперь и ты.

— Думаю, лучше будет, если ты расскажешь все с начала.

Она заговорила, и все встало на свои места, как бы дико ни звучали ее слова.

Дороти и мать Джубилант (м_о_я_ мать!) были членами религиозной секты под названием «Первые принципы». Я понял, что в их учении было много диких идей, но самой дикой из них была та, которую они называли «ядерной семьей». Не знаю, почему они ее так назвали, наверное потому, что она была изобретена в эпоху, когда впервые была укрощена ядерная энергия. Такая семья состояла из отца с матерью, живущих в одном доме, и дюжины детей.

«Первые принципы» не заходили настолько далеко: они все же --">