Владимир Борисович Данихнов - Поезд

гнилую плоть, выбивала из тел нежити фонтаны черной крови. Воняло тухлой рыбой и нагретым металлом. Кажется, я что-то орал, поливая вурдалаков свинцовым дождем. Потом неожиданно закончились патроны и из кучи-малы — гнилого мяса, дряхлых костей и перемолотого фарша — выползла единственная уцелевшая упыриха. Худенькая, миниатюрная, но чудовищно сильная. Тварь лишилась левой ноги и двух пальцев на правой руке. Пули разорвали голубой с вышитыми ромашками сарафанчик, и я видел ее обвисшую серую грудь с черными сосками.

Придерживаясь целой рукой за стенку вагона, вампирша прыгала ко мне на одной ноге и кричала:

— Сволочь! Ублюдок! Тварь! Ты убил Ваньку!

Я заметил золотое кольцо в форме змеи, кусающей себя за хвост, на безымянном пальце упырихи. Где-то в куче мертвого мяса хрипел динамик. Depeche Mode «Free Love».

Та самая вампирша, что занималась любовью с серокожим парнем на васильковом поле.

Там, возле станции Костры.

Иван да Марья.

Те самые вампиры, что убили старичка.

Вот, почему Марья гналась за мной. Похоже, во время кровавой бани в домике, я пристрелил ее парня.

В голове гудело, бесполезный «Узи» я откинул в сторону, левой рукой пытался нащупать что-нибудь на полу. Желательно что-нибудь тяжелое и острое.

Мозг орал: беги, спасайся!

Но ноги отказывались повиноваться.

И в этот момент дорогу вампирше перегородил старичок-киборг.

Окровавленный, весь в синяках, с дымящимся плечом, без своей вечной фетровой шляпы он выглядел комично, но мне было не до смеха.

Ульман галантно поклонился и сказал:

— Миледи, я бы попросил в ближайшее время не трогать моего молодого друга. Он… хм… несколько приболел.

Вампирша остановилась и наклонила вбок голову. Прошептала:

— Уйди с дороги, старик. Я не в том состоянии, чтобы вести с тобой учтивую беседу.

Ульман покачал головой:

— Извините, любезная дама, но я…

Упыриха резко вскинула руку, выпустила когти и вонзила кисть Ульману в живот.

К горлу подкатил кислый комок — я видел, как из спины старичка показался безымянный палец девчонки. Серый, мертвый палец, окольцованный коброй из чистого золота.

На пол закапала кровь, посыпались микросхемы.

Плечо киборга задымилось еще сильнее, но он нашел в себе силы сказать спокойно:

— Как невежливо.

Ульман поднял правую руку, выпустил из указательного пальца металлическую трубочку — зажигалку и сказал удивленной вампирше:

— Поверьте, я делаю это впервые. Бью женщину по лицу.

Он зажег зажигалку и воткнул указательный палец упырихе в лоб.

Потом они вместе повалились на пол.

Я сидел рядом с Ульманом — держал старика за руку. Вампирша валялась рядом, лицо твари превратилось в обуглившуюся маску, и я старался не глядеть на нее.

Старик тяжело дышал, белки глаз покрылись решеткой лопнувших сосудов, сухие губы дрожали, когда он произносил слова:

— Я знаю, зачем правительству нужны поезда… знаю… догадался… они заключили договор с вампирами, и чтобы те поменьше нападали на города, отдают им пассажиров плацкартных… плацкартных поездов…

Я потрогал лоб старичка — он был холодным. Рана на животе выглядела просто ужасно, но кровь уже почти перестала течь. Зато теперь из живота торчали какие-то проводки, микросхемы вперемешку с внутренними органами.

Хотелось плакать, выть с тоски.

Ульман шептал:

— Таким образом, власти убивают двух зайцев сразу: избавляются от асоциальных элементов, которые не хотят работать в городе, и кормят вампиров… да, да, точно! Как я не догадался раньше! Они подкармливают нежить…

Я сказал, поглаживая седые волосы старика:

— У меня не было отца. Вернее был, конечно, но я его не помню. И пока рос в приюте для бездомных, я все время мечтал, что однажды откроется дверь и на пороге появится он — мой папа. Мой добрый папа, у которого меня забрали злые люди…

Старик притих, сфокусировал взгляд на руках и сказал:

— Я умираю, Юрик… А ты рассказываешь про себя…

— Хотите поговорить о вашей смерти? — спросил я.

Ульман некоторое время молчал, а потом сказал:

— Извини… Продолжай. Отвлеки меня… от смерти…

И тогда я сказал:

— Иногда я не спал ночами. Вертелся всю ночь в кровати, но чаще вставал на цыпочках и подходил к окну. Моя спальня находилась на втором этаже, и оттуда я видел двор и главные ворота приюта. В мыслях отец был славным охотником на вампиров — в те времена все мальчишки грезили этой профессией. Я мечтал, что он появится у железных --">