Татьяна Апраксина - Цена Рассвета

не шаловливые руки четаржа… и не два десятка других дурных привычек Холлоры.

Учебный взвод тихо закипал. Конечно, ничем особым это четаржу не грозило. По максимуму светило ему стать жертвой одной из тех проделок, которые курсанты вспоминают до самого выпуска, а после с наслаждением смакуют при встрече. Обычно все эти пакости не слишком отличались от проделок подростков в летних школьных лагерях. Арье такие развлечения казались глупостями — мстить, так мстить по полной, а если не хочется, то нечего и возиться с шалостями. Она плохо понимала шутки и мелкие гадости.

«Слишком серьезная, — говорили ей. — Расслабься, один раз ведь живем!». Арья морщилась и отворачивалась. Она не слишком любила дискутировать или спорить. Ей очень хорошо было ясно, что — да, живем один раз. Именно поэтому не стоит тратить время на всякую ерунду. Вылезать из окна казармы, перемахивать через забор и до утра гулять по городу — а потом две недели подряд драить коридоры и душевые? Ради чего — ради распития под луной сока, перемешанного с водкой, купленной втридорога в круглосуточном магазинишке?

За эту упрямую серьезность, за здравый смысл, читавшийся на лице курсантки Новак, она второй год ходила в помощниках командира отделения, и комзвода подпоручик Коврова, на нее надышаться не могла. Первое отделение было лучшим в роте. Арья сама не принимала глупых выходок и от товарищей добивалась того же — иногда добрым словом, а иногда и крепким кулаком. Однако, судя по косым взглядам, которые отделение то и дело бросало на четаржа Холлору, который, в свою очередь, слишком уж внимательно созерцал, как Арья намыливает спину, надвигалось чрезвычайное происшествие. Не слишком большой важности. Никто не пострадает. Но, может быть, один пузатый четарж отучится интересоваться прелестями курсанток.

Арья чувствовала надвигающуюся грозу спиной, тем уязвимым местом между лопатками, где после многочасовой подготовки к экзаменам немела кожа и начинал ныть позвонок. Саму ее дурь четаржа не слишком-то волновала. Да, было неприятно, да, хотелось надавать ему по широкой красной роже; но все это мелочи, можно и потерпеть, тем более, что еще две недели — и долгожданный летний отпуск, поездка домой. Отделение же потихоньку закипало. Именно это заставляло курсантку Новак от всей души ненавидеть Холлору. Он провоцировал. Арья мечтала о том, что он провалится сквозь землю, пропадет навсегда…

Когда девушка оглянулась на странный звук — то ли оханье, то ли резкий выдох, она увидела только взмывающую в воздух босую пятку, а потом услышала стук и недобрый хруст с чавканьем. Кто-то вскрикнул, Орра, который стоял ближе, выматерился себе под нос. Арья посмотрела себе под ноги и брезгливо отступила в сторону — по белому кафельному полу текла вспененная розовая жижа. Кровь пополам с шампунем, определила она по запаху.

Только после этого курсант Новак растолкала товарищей и увидела то же, что и они. Эльфоман Холлора полулежал, опираясь головой на угол лавки. Вот только лицо у него было синевато-багровое, неестественное, и по шее и плечу неторопливой густой струйкой стекала кровь. Арья подошла еще ближе, стараясь не ступить босой ногой в розовую лужицу. Так и есть — угол доски из твердого пластика пробил кость и вонзился в основание черепа. Лишний вес не пошел четаржу на пользу. Поскользнулся, упал, ударился головой о скамью.

Он еще дышал.

— Врача, — сказала Арья. — Орра, чего ждешь-то?

Помкомвзвода Гелан Орра, вечно сонный бугай, просыпавшийся только при виде модуля-имитатора, поскреб в коротко стриженном затылке. Посмотрел еще раз на четаржа. По всему видно было, что Орре исключительно лень делать хоть что-то, и только возможная выволочка и прочие меры за «неоказание своевременной первой помощи» его пугают. Арья фыркнула, выхватила полотенце из рук ближайшей к двери девчонки и вылетела в коридор.

Пока она нашла дежурного, пока тот соображал, что, с кем и почему произошло, звал санитара, а тот вновь выспрашивал подробности, прошло, наверное, минут десять. Новак, символически закутанная в длинное полотенце, босая и с мокрыми волосами, успела продрогнуть и разозлиться окончательно. Санитар позвал фельдшера, фельдшер — врача, унылого длинноносого майора, и только на третье восклицание «черепно-мозговая травма!» вся эта братия начала шевелиться. Санитар притащил носилки, и делегация в зеленых костюмах неспешно двинулась в сторону --">