Гордон Диксон - Масса Причера

Масса, и реальный мир над Чикаго неожиданно изменился. И не только для Чаза и Джая, но и для всех остальных. На первый взгляд перемена казалась почти незаметной, но на самом деле она была значительной; к окружающему физическому пространству добавилось еще одно измерение, и теперь в нем существовали не только длина, ширина и высота, но и некое четвертое измерение, связавшее Землю с далеким мультипликационным миром.

И в этом новом измерении над городом возникли Богомол и Улитка. С одной стороны, они казались обыкновенными, вырезанными из картона персонажами мультфильма, разве что внезапно ожившими. С другой, это были хорошо видимые во всех стерильных зонах Чикаго гигантские фигуры, зависшие между городскими крышами и плотным покровом облаков. Эти фигуры находились в ином мире, отстоявшем от Земли на сотни световых лет, и в то же время они были здесь, на Земле. Однако для землян все это сливалось в единое реальное изображение. Поскольку, с точки зрения топологии, в четвертом измерении все три проявления инопланетян являлись всего лишь различными аспектами единого целого — вроде трех, совершенно не похожих друг на друга и зависящих лишь от угла зрения проекций тора.

— Это правда, — сказал Богомол, обращаясь ко всем жителям Большого Чикаго. Улитка рядом с ним как бы застыла, на самом деле она по-прежнему продолжала свое бесконечное скольжение по тонкой пленке вечно текущей жидкости. — Существует много других миров, но они тоже закрыты для вашей расы; по крайней мере, пока вы не сможете доказать, что имеете на них право.

— Вы не можете остановить нас, — решительно заявил Джай. В четвертом измерении его дар сверкал, как маленькое солнце среди тусклых огоньков остальных людей. Однако даже это сияние выглядело жалким по сравнению с ослепительным блеском, исходившим от Богомола и Улитки.

— Мы не пытаемся остановить вас, — ответил Богомол. — Мы не будем мешать, но и не собираемся помогать вам. Вам предстоит все сделать самим. Задумайтесь на мгновение — кто вы. Подумайте о себе не как об отдельных индивидуумах, а как о едином живом существе по имени Человек, состоящем из миллиардов крохотных индивидуальных частичек. Этот Человек задался целью построить мост к звездам, но он обманывает самого себя. То творение, которое, как он надеялся, приведет его к другим мирам, на самом деле предназначено совсем для другого.

— И для чего же? — спросил Джай.

— Откуда нам знать? — ответил Богомол. — Это ты Человек, а не мы. Мы можем лишь сказать, что созданная вами конструкция предназначена не только для поиска новых миров. Придет время, и планета, в которой вы так нуждаетесь, несомненно будет найдена. Но и тогда мы поступим так же, как и сейчас, — не будем ни мешать, ни помогать вам. Мы и теперь не стали бы даже разговаривать с вами, если бы среди вас не нашлось той единственной крохотной частички, которая знает, чего хочет Человек. И эта частичка дотянулась до нашего мира с помощью вашего коллективного творения, возложив тем самым на нас моральный долг отвечать на ее вопросы.

Взглянув на Чаза, Богомол исчез. За ним пропала Улитка, а вместе с ними и четвертое измерение. Вырезанные плоские фигурки снова превратились в то, чем они были на самом деле.

Джай перевел взгляд на Чаза, и в то же мгновение из дальнего конца города донесся глухой отзвук взрыва, ударная волна слегка встряхнула пол.

— Это один из зарядов взрывчатки, — сказал Чаз. — Сколько на самом деле вам удалось их обнаружить?

— Четыре, — ответил Джай. — Но только что ты погубил миллионы людей. Я не умру, как и все остальные колдуны. Может быть, уцелеет еще несколько сот человек; мы подозревали, что среди изгнанных за пределы стерильных зон есть люди с иммунитетом. Но как быть с четырьмя миллионами жителей Большого Чикаго, у которых нет иммунитета? Цитадель давала им возможность жить.

— И ты называешь это жизнью? — возмутился Чаз. — Ты заблуждаешься. Никто не умрет, если только люди не побоятся дать бой гнили. Богомол был прав — Масса Причера никогда не предназначалась для нашей эмиграции на новую планету.

— Тогда для чего же?

Чаз покачал головой.

— Ты слепец, Джай. И виновник твоей слепоты не кто иной, как ты сам. Как можно жить в глухой изоляции, среди пластика, стекла и бетона, не заботясь том, что творится снаружи? «Ибо Господняя — Земля...» — писал апостол Павел коринфянам^[6]. А в 1949 году Альберт Швейцер записал в своем дневнике: «На исходе --">