Юрий Леонидович Нестеренко (Джордж Райт) - Спокойной ночи, мама

Джон.

Профессор помолчал. В таких ситуациях трудно что-нибудь посоветовать.

— Должно быть, серьезно? — спросил он сочувственным тоном.

— Сердце. Она может умереть в любую минуту, — за мгновение до того, как Джон произнес эти слова, в его сознании что-то перевернулось, и он уже принял решение, которое осознал до конца чуть позже.

— Да, я понимаю… очень хорошо понимаю вас. Но послушайте, что я вам скажу. Моя мать умерла 16 лет назад, и я навсегда запомнил тот кошмарный год. Все было еще хуже, чем в вашем случае. Она умирала от рака, долго и мучительно. Но все это время я продолжал работать. Я вел занятия, и надеюсь, что у моих студентов того года не было оснований для претензий. Я тщательно следил за тем, чтобы не срывать на них свое душевное состояние. Нельзя раскисать, Джон. Мир устроен так, что мы рано или поздно теряем своих близких, но жизнь продолжается.

— Да, — сказал Джон, в то время как принятое решение обретало все большую ясность, — да, вы правы. Спасибо.

Профессор не ожидал, что его краткая проповедь будет сразу же иметь успех, и остался весьма доволен своими способностями психолога.

Накануне уик-энда Джон позаимствовал в лаборатории некоторые реактивы. Непосредственно нужного ему вещества среди них не было, но он знал, как его синтезировать — хотя, конечно, подобная лабораторная работа не входила в программу курса. Джон проделал ее на дому — то есть в той квартирке, которую снимал. Затем, тщательно запечатав пробирку, снял халат и резиновые перчатки, старательно вымыл руки, переоделся и поехал домой — в свой настоящий дом. Склянки с остатками реактивов он выбросил по дороге. Все это он проделывал словно на автопилоте, а в голове пульсировала одна и та же мысль: «Этот кошмар должен кончиться. Так или иначе, этот кошмар должен наконец кончиться.»

Миссис Кроуди, как всегда, рада была видеть сына, но заметила, что он вопреки обычному как-то рассеян и неразговорчив.

— У тебя все в порядке, Джонни? — встревоженно осведомилась она. — Ты какой-то не такой сегодня.

— У меня все хорошо, мама. Просто устал. Знаешь, столько работы с этой учебой… — он помешал ложкой в чае. — Просто удивительно, что я еще способен называть сахар сахаром, а не C12H22O11.

— Тебе все-таки надо больше отдыхать, сынок.

— За тем и приехал, — он несколько натянуто улыбнулся.

После ужина они вместе посмотрели телевизор, а затем миссис Кроуди отправилась в свою спальню. Через некоторое время туда вошел Джон, чтобы, как обычно, пожелать ей спокойной ночи. Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он зацепил локтем стакан с водой, стоявший на ночном столике. Миссис Кроуди теперь всегда принимала на ночь таблетку, а иногда и просто утоляла жажду, проснувшись посреди ночи.

— Ой! — воскликнул он. — Хорошо, что это не в лаборатории и там не кислота. Ничего, я сейчас принесу воды.

Он сходил за тряпкой и вытер лужу, а потом пошел на кухню за водой. Наполнив стакан, он достал из кармана пробирку и вылил в воду ее содержимое.

Конечно, тщательная экспертиза могла бы обнаружить истинную причину. Но кому придет в голову проводить такую экспертизу? Что подозрительного в том, что женщина, страдавшая сердечной болезнью, умерла от остановки сердца во сне?

Он надеялся, что это будет безболезненно; по крайней мере, сведения, почерпнутые из книг по химии, позволяли так думать. Так или иначе, он больше не может это выносить. Он должен освободиться от кошмара, терзавшего его всю жизнь. Завтра утром он проснется свободным.

Он вновь вошел в спальню и поставил стакан на стол. Миссис Кроуди сидела на постели с книжкой в руках — она любила почитать перед сном. При виде Джона она положила книжку на одеяло и вновь улыбнулась ему.

— Спокойной ночи, Джонни, сынок.

— Спокойной ночи, мама.

--">