Дмитрий Станиславович Федотов - Миражи

осталась только жалость — все прочие чувства покинули обреченное тело. Ану был его лучшим и любимым учеником, и потому жалость оказалась особенно острой и безысходной. Увы, Гор знал, что так будет и с ним, и что подобное еще не раз случится в будущем. Знал, но втайне надеялся, что этого удастся избежать.

Не вышло. Что ж, значит пришло время пожинать плоды творения и завершить круг жизни здесь, среди молодых песчаных барханов. Так пусть же здесь останутся и те, кто пришел к ним не за знанием, а за верой!

Гор вскинул руки ладонями вверх, и одновременно то же сделали остальные хранители. Ану тоже понял, что сейчас произойдет, но предпринять ничего не успел, как и пришельцы.

«Ом-м-м!» — прокатилось громовое над барханами. И дрогнули песчаные исполины, и вихрь сделал первый круг по их спинам, заставляя вздымать тяжелую рыжую шерсть.

«Ом-м-м!» — грянуло во второй раз. И завыл, набирая силу, горячий ветер-самум, и двинулись по кругу под его напором рыжие барханы.

Двадцать семь хранителей стояли недвижно в центре этого колеса смерти и отрешенно наблюдали, как рассыпался круг щитов, как бросились в разные стороны пришельцы в слепой надежде спастись от разбушевавшейся стихии, как один за другим они увязали в плывущем песке, и рыжие волны накрывали их с головой.

Сопровождавших Ану двоих пришельцев также не минула эта жуткая участь, но сам отступник устоял, соединив руки над головой в «кольцо жизни», и…

«Ом-м-м!» — ударило пространство в третий раз. И тогда тела хранителей начали вспыхивать ослепительно белым светом, одно за другим, исчезая без следа. И Ану тоже не смог избежать этого. Последним вспыхнул старший хранитель Гор, и через несколько минут буря улеглась, словно и не было ни ее, ни пришельцев. Никого…

1937 год от Рождества Христова

Египет, оазис Ситхим

Насквозь пропыленный BMW, натужно взревывая, одолел крутую спину бархана и выскочил на его твердую, укатанную ветрами макушку. Сидящие в машине пожилой мужчина в цивильном и молодой офицер в полевой южной форме вермахта, в общем-то знали куда едут и что там могут увидеть, но не удержались и издали одновременный возглас восхищения открывшейся панорамой.

С вершины бархана предстала совершенно фантастическая картина. Гигантская, больше пяти километров в поперечнике, неглубокая чаша долины среди рыжевато-бурых барханов, казалось, была искусственно нарисована неведомым художником, не пожалевшим красок и воображения. Почти посередине, на самом дне чаши, переливалось ртутно-голубым блеском абсолютно круглое озеро в широкой оправе из буйной, всех оттенков зеленого и желтого, растительности, от веерных, будто парящих в перегретом воздухе, пальм до темных раскидистых лап олеандров вдоль нескольких тонких, почти призрачных ручьев, впадавших в озеро. А у дальнего от наблюдателей края водоема, будто неведомо как очутившийся здесь, за пятьсот километров от моря, корабль, вздымался среди изумрудно-малахитовых волн растительности на добрых полсотни метров величественный бело-красный дворец в форме сильно вытянутого к озеру ромба. Белыми были многочисленные, совершенно одинаковые шестигранные колонны, в один ряд опоясывающие всё здание и составляющие как будто борта сказочного корабля. А красными были его палуба — крыша — и четыре навершия по углам в виде равносторонних пирамид. В центре же ромба, словно пронзая крышу-палубу, блестела на солнце антрацитом тонкая трехгранная стела, напоминающая обломанную посередине мачту.

Сидевшие в машине мужчины в течение нескольких минут молча созерцали открывшубся красоту, потом, словно очнувшись, пожилой сказал:

— Гх-м, что ж, разрешите представить вам, мой юный друг, — повернулся он к офицеру, — знаменитый по легендам и мифам Древнего Царства храмовый комплекс Ситхим, или — иначе — Храм Судьбы, как теперь называют его местные жители.

— Грандиозно, герр Шнайдер! — воскликнул тот. — Это лучший подарок ко дню рождения нашего фюрера! Храм Судьбы — как символично!.. А почему «судьбы»?

— По преданию, здесь хранятся ответы на все возможные вопросы прошлого, настоящего и будущего…

— А сокровища вы, надеюсь, нашли, профессор? Или там, гробницу какого-нибудь фараона?

— В том-то и секрет, мой юный друг, — развел руками Шнайдер, — что этот храм, в отличие от остальных известных, не является ни надстройкой над захоронением египетской знати, ни хранилищем сокровищ, ни даже --">