Сергей Валерьевич Уткин - Экспедиция домой

бегу вслед за Славой в грузовой отсек. За три месяца экспедиции я перестал быть салагой среди опытных глубинщиков – так именуют себя эти космические бродяги. А первые дни мне было ох как несладко. Получив в моем лице благодатный материал для подколок и розыгрышей, глубинщики использовали свалившуюся удачу на всю катушку. То среди ночи (по московскому времени) меня выдергивали из койки для срочного совещания с капитаном. Полусонный я стучался в дверь капитанской каюты, а эти подлецы умирали со смеху, наблюдая как я докладываю офонаревшему Немоляеву о своем прибытии на совещание. То звали снять сенсационный материал о стыковке с инопланетяным кораблем, тащили к шлюзу и я снимал как внутрь протаскивается ремонтный робот, проводивший профилактику оптических систем…

Как говаривал один книжный персонаж, месть это блюдо, которое подают холодным. Поэтому я не стал размениваться на скоропалительные подколки, а долго и тщательно готовил коварный план.

Во время плановой учебной тревоги я записал сигнал срабатывания аварийной защиты маршевого двигателя. Для тех, кто не в курсе – если в течение шестидесяти секунд не вывести двигатель из режима полной нагрузки, то на шестьдесят первой можете смело составлять завещание. Разумеется, что все системы многократно продублированы и возможность срабатывания «а-зе» (АЗ – Аварийная Защита, прим. авт.) ничтожно мала. И все же раз в месяц мы отрабатываем наши действия во время учебной тревоги.

Записав сигнал, я выжидал еще две недели. Наконец, выбрав момент, когда Евдокимов, мой непосредственный начальник и главный генератор розыгрышей, полез в душевую кабину, я подсоединился к системе аварийного оповещения и выдал записанный сигнал. Чтобы не переполошить весь корабль, я предварительно переключил аварийку только на один динамик – в душевой. Услышав сигнал, Слава рванул в моторный отсек как был – в костюме из мыльной пены и с губкой в руках. Убедившись, что защита, как и положено, в режиме ожидания, а двигатель нормально тянет корабль, Слава, внезапно устыдившись своей наготы, стал тайком пробираться обратно к душевой. Оставляя мокрые следы на пластике и теряя хлопья пены, Слава тихонько крался по коридорам корабля, стараясь прошмыгнуть как можно тише и незаметней. Видимо, боялся испугать коллег своим внешним видом. Наконец, очутившись в спасительной душевой и никого не встретив, Слава облегченно вздохнул. Каково же было его изумление, когда перед традиционным вечерним киносеансом я, в качестве журнала, продемонстрировал видеорепортаж о Славином забеге, да еще снабженный язвительным комментарием!

Кино в тот вечер посмотреть мне не довелось – пришлось срочно просить политического убежища в медпункте. Слегка поостыв, Слава предложил продать ему диск с записью. Сторговались на двух банках пива – большей редкостью на корабле являются только женщины. Компрометирующий диск был немедленно уничтожен к удовольствию Славы и легкому моему стыду – я умолчал, что в памяти наладонника остался несмонтированный материал…

Выбрасываем очередной маяк – металлопластиковую сферу, диаметром три метра. Функция маяка примерно такая же, как и у хлебных крошек, которые разбрасывал Мальчик-с-пальчик, отмечая дорогу домой. Но не только – маяки еще и ретрансляторы, благодаря им корабль поддерживает связь с Землей. О простом телефонном разговоре мы уже успели забыть: согласно законам физики, с увеличением расстояния увеличивается и время прохождения сигнала. Поэтому дважды в сутки обмениваемся пакетами – отсылаем отчеты, сведения, научные материалы, получаем новости, приказы, указы и прочие ценные сведения. И, конечно, письма. К сожалению, объем пересылаемых данных жестко лимитирован, поэтому получить весточку можно не чаще одного раза в неделю. Видеописьма из дома зачастую смотрятся всем экипажем на большом экране в кают-компании, затем шумно обсуждаются, ребята рассказывают о доме, о семье, вспоминают забавные истории из своей земной жизни… Дом, семья – это святое, за грубую шутку в адрес жены или невесты могут и лицо набить.

Раз в неделю я отправляю на Землю новый очерк. Три месяца, двенадцать очерков. После восьмого капитан вызвал меня к себе и показал фрагмент письма от Ивана Дмитриевича Окунева:

– Как там мой журналист? – раскатывался окуневский бас по каюте капитана. – С обязанностями справляется? С ребятами уживается? Мы тут всем коллективом его репортажи --">