Генри Д Формен - Дети земли

Возможно, что он искал здесь разные остатки прошлого: наконечники стрел, предметы домашней утвари, черепки и обломки, которые, как я понимаю, занимали видное место в его докладах. Во всяком случае, он бродил здесь, среди массы бута и булыжника, лежащего у подножия красной скалы, спускался в пещеры, все высматривал и вынюхивал, как женщина у прилавка магазина в день распродажи.

Если не считать его лошади, всегда он был один и всегда безоружен. Страх, как и многие другие человеческие чувства в страсти, ему был совершенно неведом. Где бы ни застигла его ночь, там он расстилал одеяло и ложился спать.

- Но, Майкл, мой дорогой,-сказал я ему однажды,-если даже не принимать во внимание человеческие существа, индейцев и мексиканцев, местность эта кишит гремучими змеями, а, это может угрожать жизни.

- А тебе приходилось когда-либо слышать, чтобы гремучая змея нападала на человека? - возразил он.-Гремучая змея - настоящий джентльмен: она всегда предупреждает человека, если он подойдет слишком близко к ней...

- Но гремучая змея в образе человека никогда этого не делает,- добавил я.

- Гм, м-да,- пробормотал Майкл.

Пещеры, которые он обследовал, были заброшены уже на протяжении десятков лет. Вся эта местность была необитаема и представляла собой настоящую пустыню. Лицевая сторона красных скал вся была в дырах и расщелинах, напоминая медовые соты: входы в пещеры, отдушины для дыма, печные дыры - все это служило излюбленными гнездами для зверей и гадов. И он, этот одинокий ученый, целиком посвятивший себя научным изысканиям, спокойно ложился спать в этой жуткой, дикой обстановке, совершенно не думая об опасности, не признавая ее.

В тот последний раз он проспал недолго, не больше двух часов, говорил он, и вдруг он проснулся, как просыпается человек, привыкший спать под открытым небом, без обычного "вздрагивания", необходимого атрибута дешевых романов. Когда он открыл глаза, холодный волшебный свет полной луны на мгновение ослепил его,

- Ах, как эта луна и звезды по-особенному светят в пустыне! - воскликнул я с жаром.- Ничего нет удивительного, что религия порой пробуждается в человеке именно в пустыне.

- Гм, м-да,-пробормотал Майкл. - Вполне резонно, Билли.

Он как-то сразу почувствовал, прежде чем мог увидеть кого-нибудь, что он здесь не один. Он напряженно стал прислушиваться; затем, медленно приподнявшись, вдруг увидел несколько человеческих существ на небольшом расстоянии от него. Они сидели на корточках тесной группой.

- Ты, конечно, насмерть испугался? - сказал я,

- Испугался? Нет, Билли, нисколько! Встревожился, но. не испугался.

Он был филолог и точно употреблял слова.

- И что же ты сделал? - спросил я,- одолеваемый любопытством.

- Что я сделал? Я сказал им "добрый вечер" на испанском языке, на языке индейцев хопи, навахо, пуэбло - на пол-дюжине языков народов этой части света. Но они ни слова не промолвили мне в ответ на мое приветствие.

Задумчиво произнес он эти слова и, предаваясь воспоминаниям, чуть заметно улыбнулся стене напротив.

- А потом? - спросил я.

- Тогда я встал.

Он сбросил с себя одеяло, сказал он, встал во весь рост.и протянул руки, невооруженные руки, этим странным людям. Они отступили назад, но отступили всего на шаг. Они, казалось, скорее колебались, нежели отступали назад, колебались словно тени.

Люди эти были нагие, как заметил он, совершенно нагие, если не считать узкого набедренного покрывала, нагие и с очень гладкой кожей. Только небольшой клочок черных волос торчал на их блестящих черепах, блестящих как шкурка крота, а в остальном они были абсолютно безволосые. Зеленовато-белый свет полной луны, падавший на них, заставлял их тела светиться странной смертельной белизной, подобной которой не увидишь даже у больных малокровием белых людей. Кто были они - прокаженные, духи? Но Майкл не верил в духов. И я должен тут заметить в скобках, что я сам начинал уже сомневаться в правдивости того, что рассказывал Майкл.

"У индейцев любого племени кожа темно-коричневого цвета или цвета красной меди",-промелькнуло у него в уме. И он признался, что на один миг его обуял панический страх. Он почувствовал вдруг, что волосы у него встали дыбом, мурашки поползли по телу, на лбу выступил холодный пот, а сердце забилось, как пойманная птичка в клетке. Но спустя минуту он уже не испытывал никакого страха. Люди, подумал он, в конце концов все же люди.

"Эти люди - какое-то неизвестное мне племя",- сказал он сам себе. И, --">