Герберт Вернер Франке - Холод вселенной

реальной жизни, может, я напрасно прибыл сюда на несколько дней раньше срока? Эта скованная стужей земля, это одиночество... Для туристов, которые прилетают сюда с самых отдаленных станций и поселений на орбите, пребывание в отеле становится своего рода передышкой, вознаграждением за тяжкий труд, необходимый, чтобы выжить в безвоздушном пространстве. Они видят белые пейзажи лета. толстый слой льда, покрывающего землю, черные вершины гор, поднимающихся из ледяного панциря, словно острова... Должно быть, туристов привлекает именно этот контраст: там залитые светом города, где нашли свое прибежище люди, здесь -- вечный сумрак и непривычное чувство тяжести. Главное, конечно,-- сознание близости к первоисточнику жизни, к планете, с которой жизнь начала свое -- пока еще медленное -- шествие по просторам Солнечной системы.

В сущности, это те же чувства, что испытывал в последние дни и я сам, но если у туристов они связаны с любопытством или ностальгией, то у меня--с печалью, а порой даже с отчаянием. Жизнь под стеклянным куполом, иллюзия силы притяжения, воздух из регенераторов, яркий свет искусственных солнц... разве может привыкнуть к такому тот, кто вырос в ином мире, кто привык к твердой почве под ногами! Древние каменные города, изобилие воздуха и воды, масса зелени повсюду--я не могу смириться с тем, что все это утрачено навеки, погребено подо льдом. То, что прилетающим сюда кажется экзотической белой пустыней, мне представляется могильником. Я навсегда останусь среди них чужаком.

Ну вот, опять эти мрачные мысли. Я решительно вышел из своей комнаты, спустился в холл. Здесь безлюдно, сезон уже закончился. Последняя транспортная ракета прилетела вчера утром, а вскоре после полудня стартовала снова. Вместе с последними туристами отправился и обслуживающий персонал отеля--собственно, это были несколько человек, которые вели хозяйство; каких-либо особых услуг здесь уже практически не оказывают, даже если речь идет об отдыхающих.

В проем двери падает тусклый свет, низкие, обращенные на запад окна закрыты ставнями из пенопласта -- от снежных бурь. Интересно, прилетел ли кто-нибудь с последней ракетой? Ведь тот, кто не улетел сегодня, останется здесь на всю зиму. А это означает четыре месяца одиночества, четыре месяца в плену, в этой крепости, воздвигнутой для защиты от холода и зимних бурь. Не могу себе представить, чтобы человек нового поколения согласился остаться здесь надолго, в полной изоляции, даже при самых низких ценах. Я иду в регистратуру взглянуть на список жильцов отеля. Все фамилии незнакомы. Новых записей нет... Впрочем, это еще ничего не значит--кто станет сейчас, в мертвый сезон, заботиться о формальностях?

Захлопнув регистрационную книгу, я медленно побрел по длинному холлу, мимо деревянных столов и кресел.

Да, это настоящее дерево! Подошел к одному креслу, положил руку на спинку--такое чувство, будто меня вдруг коснулся слабый отзвук той живительной силы, что заставляла когда-то расти дерево. Падающий сверху свет тусклым отблеском отражается на полированной столешнице. На ней видны вырезанные ножом инициалы, какие-то символы... эта вершина когда-то манила к себе туристов--еще до того, как горы объявили закрытой военной зоной; раньше люди поднимались сюда из долины, этот отель -- один из немногих архитектурных памятников прошлого, переживших катастрофу...

Я перехожу в столовую... Что это, шорох? Остановился, прислушался... нет, ничего. Однако стоило мне сделать несколько шагов, как снова послышался какой-то шум: легкий стук, скрип двери, заглушаемый звуком моих шагов. Я снова замедлил шаги... Неужели померещилось?

Столовая пуста, включены лишь три лампы... На столике возле буфета оставленная кем-то тарелка, стакан, ножи и вилки. На тарелке--остатки паштета, на дне стакана--коричнево-желтый молочный напиток.

Я задумчиво взял из автомата пакетик шоколадных конфет, сунул в рот сладкий кубик.

Значит, здесь в самом деле есть еще кто-то. Но кто? И почему он скрывается? Правда, Эллиот просил не привлекать к себе внимания. Ведь мы в каком-то смысле изгои, поэтому любые наши действия вызывают естественное подозрение. К тем, кого оправдывают за недостатком улик, сейчас относятся не лучше, чем прежде. Так что не зря нас рассовали подальше друг от друга, предоставляя каждому возможность занять то место, которое больше соответствует его способностям, чтобы он мог принести максимальную пользу обществу. Впрочем, наши --">