Феликс Яковлевич Дымов - Букля

пробу несколько засечек. Ни одна не совпала с прогнозом. Лоскутник пикировал, локаторы явно запаздывали. Конус, охвативший веер возможных траекторий, упирался в Сибирь. А это значит, жди ответного удара. Потом удар на удар. И финиш. Один для всех.

Леон попытался представить себе глаза того, за чужим пультом. Зло прищуренные. Или белые, невменяемые, с неподвижными, расширенными зрачками. О чем печется он, готовясь перевести лоскутник в стригущий полет и кассету за кассетой выстреливать над местностью кувыркающиеся заряды?

Веер траекторий жадно лизал непредставимо далекую Сибирь, где даже летом южанину неуютно и зябко.

Леон Эстебаньо Пассос, слабый человек человечества, пригнулся, приник к смотровой щели, в которую для него превратился экран. Руки сжали воображаемые гашетки. Когда-то летчики вот так же вот шли на таран. Опять неуместное сравнение. Паникуешь, мальчик, тебе же ничто не угрожает, на месте храбрых летчиков ты не окажешься. Но и на своем у тебя один-единственный шанс. Один залп.

Отсекая лоскутнику путь вниз, Леон без спешки подрезал веер траекторий заградительной полосой. И высадил в длинном импульсе все, что у него было. В глаза на миг полыхнула ослепляющая вспышка… И все исчезло.

А ведь и те бомбы должны были взрываться в небе мезозоя, подумалось Леону. Бедные динозавры. Почему так потемнело? Он ощупью тронул вогнутую поверхность экрана. Дьяболо! Не разберешь, работает или нет. А Тэй? Леон испугался. Постой, как он сидел? Спиной к ней. Полностью заслонив собой экран. Это хорошо…

— Тэй, девочка! — осторожно позвал Леон. — Не разберу: достал я его?

И почувствовал, как шею обхватили тонкие руки, в глаза, в нос, в волосы тыкаются неумелые горячие губы, щеки девушки мокры от слез.

— Ты… — Тэй запнулась. — Ты молодец, амадо Леони, я горжусь тобой. А я знаешь как перетрусила?

— Погоди, он у нас взорвался? — Глазам было больно, и Леон отстранился. — Я не успел?

— Успел, успел. Это при переходе шарахнуло. Ты его совсем недалеко отправил. Едва-едва мощности хватило.

— На сколько? — прошептал Леон.

— В прошлый век. — Тэй шмыгнула носом.

— Точнее!

— На сто десять лет. Середина года плюс-минус пять дней.

Да-да-да, была там какая-то важная дата. Леон привычно потянулся к клавиатуре, вслепую пошарил пальцами. И словно бы разбудил двигательную память, перед внутренним взором высветилось: 30 июня 1908 года.

В этот день, по словам очевидцев, в земную атмосферу вторгся Тунгусский метеорит.

--">