Юрий Дмитриевич Петухов - ПФ-Измерение 1995 № 1-3

жизнь. Это было выше его понимания!

Да, там, на севере, его ждала Любава. Он любил ее так, что ночами грезил, что иногда, склонившись над ручьем или колодцем, видел ее отражение, словно это она явилась сюда, выглянула из-за спины, улыбнулась ему. Она была в его сердце! Но она была там. А он был здесь. И он имел право на женщин, он не давал никаких обетов и зароков, он не обрекал себя на затворничество, нелюдимость. И Любава все это знала, смешно было подумать даже, что она стала требовать от него несбыточного и неестественного, Другое дело, когда Вех вернется! Тогда их любовь обретет не только зримые, но и осязаемые черты… но вернется и Радомысл! Вех старался не думать о нем, тут он был настроен совсем иначе, хотя там, на севере, и женщины имели по нескольку мужей, и жили славно, душа в душу, радуясь общему счастью, не деля детей, считая всех их своими. Но Веху почему-то хотелось, чтобы Любава принадлежала только ему, ему одному! Тут он был согласен с христианами… Но самому креститься? Нет! Он воин, он не проповедник, он не станет подставлять щеку, когда тебя уже ударили. Он сам нанесет удар, первым!

— Ваши все уйдут, — прошептала ему на ухо Снежана. И навалилась на руку горячей тяжелой грудью. — Я знаю, и ты уйдешь вместе с ними…

— Охо-хо, уйдешь! — передразнил Вех. — Скорее, все тут поляжем!

И он обнял ее за плечи, прижал к себе. Она потерлась щекой о его щеку, чмокнула в краешек губ, вздохнула.

— Я хочу, чтоб ты остался. Мы обвенчаемся… нет, сначала ты примешь нашу веру, а потом мы будем любить друг друга без страха, без тревоги и ожидания кары.

— Я и так никого не боюсь! С чего бы это! — ответил Вех. — А для того чтобы любить друг друга, не надо спрашивать разрешения. Это выше всех богов, Снежка, это сильнее их запретов!

— Ты ничего не понимаешь! — страстно заговорила она, чуть отодвинувшись. — Ты еще не проникся небесным откровением, благая весть не коснулась тебя, ты глупый и грубый язычник, поклоняющийся корягам. Но когда прольется свет…

Вех поцеловал ее, не дав договорить.

— Мой свет это ты, — прошептал он. Немного помедлил и добавил: — И еще одна…

— Не смей! — закричала Снежана и ударила его по спине. — Не смей вспоминать про нее! Это нечестиво, это жестоко!

— Но почему же? — Вех удивлялся совершенно искренне. — Я заберу тебя отсюда, приведу в Киев, ты увидишь ее, и я клянусь богом любви Кополой, ты понравишься ей, а она тебе, вы подружитесь, и мы будем славно жить, у нас будет много детей… а если вам покажется, что хозяйство слишком большое, что с ним тяжело справляться, я возьму еще жен — как хорошо у нас будет вечерами, когда соберемся все вместе, когда каждая будет стараться сесть поближе к мужу, ко мне, чтобы ее приласкали, полюбили…

— Я тебя приласкаю! — Снежана ударила его по щеке. — Получай!

Но Вех не обиделся, хотя он почувствовал нешуточность ее пощечины. Просто он знал, что женщины всегда думают о себе, боятся поделить мужчину с другими… но он знал, что это с ними длится лишь до тех пор, пока они одни рядом с мужчиной, но когда появляются другие, они все забывают, и не то, что смиряются, нет, это не смирение, а в них просто затухает себялюбие и просыпается нечто большее — они начинают понимать, что такое любовь, они начинают сами любить мужчину, а не любить только лишь его любовь к себе.

Пока что Снежана любила не его самого, Вех это чувствовал, она была все же совсем девчонкой, и она просто откликалась на его любовь. Но она еще полюбит и сама! Она захлебнется в этом счастье! Потому что мало быть любимой, для того чтобы ощутить полноту жизни, ох как мало, надо еще и самой любить!

Он поцеловал ее — властно, до боли. И она расслабилась, прильнула к нему — покорная и умиротворенная. Она в эти мгновения поцелуя успела отрешиться ото всего, забыть про северную свою соперницу. Он был ее и только ее! И им было так хорошо вдвоем.

Снежана ухаживала за Вехом, когда он лежал у стены, без сил, почти без дыхания. Она перебинтовывала его раны, давала пить. И поначалу Вех не отличал ее от других болгарок, облегчавших раненым их страдания, успокаивающих тех, кто прощался с жизнью и отходил в мир иной.

Но потом он стал выделять ее. А точнее, это она его выделяла. Вех заметил, что кареглазая красавица чуть дольше задерживается у него, чем надо, что она касается его тела своими мягкими, но сильными руками чаще, чем необходимо для наложения повязки, что, склоняясь над ним, она старается --">