Дмитрий Тарабанов - Обратите внимание

действенные и трудоемкие методы. Ход исследования непрерывно фиксировался диктофоном.

- Это замечательное, превосходное и просто невероятное растение, - не переставал расхваливать находку Мазин, пока Абрамов бегал на корабль и обратно, притаскивая все новую и новую аппаратуру.

За поглощающим занятием, ученые не заметили, как прошел день. Когда стемнело, было решено вернуться на корабль. Аппаратуру снова внесли на борт, а Мазин, сообщив, что исследования прекращены в виду своей безрезультатности, без ног повалился на койку.

Утром следующего дня за завтраком экипаж "Томика" обсудил, какой тип сахарина лучше всего использовать для привлечения опыляющих насекомых. Мазин настаивал на классическом "номер четыре", а Абрамов несколько раз предложил "номер три", как менее дерзкий на территории с небольшим количеством покрытосеменных. В конце концов, профессор отстоял свое мнение.

Мазин вышел налегке, с диктофоном наперевес, Абрамов - по обычаю неся десяток пластиковых ульев. Маститый биолог указал несколько потенциально успешных мест для установки ульев, когда вдруг голос его оборвался, и он осторожно опустил руку.

- Вы не заметили вчера этих странных и великолепных растений? спросил он коллегу. - В отличие от обыкновенных пальм, эти имеют нехарактерный оранжевый окрас. А это значит, что в растительных клетках данного растения отсутствует хлорофилл.

Установив очередной улей, Абрамов перевел взгляд на стену оранжевых растений.

- Странно, что мы их пропустили, - ответил он. - Наверное, были поглощены поисками насекомых.

- Это упущение должно быть устранено, - заявил Мазин, полностью и целиком переключаясь на осмотр ярко-оранжевых пальм, подставивших бархатистые кроны легкому ветерку. Орудуя диктофоном, как указкой, он наговаривал только что сочиненную лекцию.

Рутинная, но интересная работа продолжилась до заката. Когда стемнело, экипаж "Томика" вернулся на корабль, чтобы пообедать, принять душ и устало расползтись по койкам.

Утром третьего дня, ученые вернулись в отсек обозрения, чтобы получить первые результаты исследований. К огромному сожалению обоих, пчелы, слетевшиеся на запах сахарозы, отравились и подохли. Мазин нехотя признал, что, возможно, "номер три" будет более применимым к условиям данного биогеоценоза.

После завтрака Абрамов вышел из корабля, чтобы заменить сахарозу в ульях и вытрясти из них трупики насекомых. Мазин деловой походкой вышел следом за ним.

- Научное чудо! - провозгласил он. - Эти оранжевые растения не похожи ни на одно из мной виданных. Заметьте, они, к тому же, производят кислород!

Отвлекшись от встряхивания улья, Абрамов поглядел сначала на профессора Мазина, потом на хвалимые им растения.

- Вы правы. Эти пальмы стоят внимания...

Исследования продолжались всю неделю, пока на шестой день было решено отдохнуть от вылазок, и поработать над уже собранным материалом.

Собравшись в комнате обозрения у черно-белой панорамы, ученые включили диктофон, готовясь стенографировать услышанное. Когда из динамиков прозвучали первые радостные крики, и Абрамову, и Мазину было в пору удивиться.

- Я думаю, речь идет об этих растениях за окном, - спокойно сказал Мазин. - Мы, наверное, не уделяли им достаточного внимания, раз я не выделил для них участок памяти в своем академическом мозге.

Прослушав первые два часа записей, ученые беспокойно заерзали.

- Хоть убейте, профессор, но я не помню этих слов! Я вообще не помню ничего об этих деревьях! - воскликнул Абрамов.

- Я бы ничуть не удивился, если бы не помнил о них сам, - с укоризненной интонацией куратора заметил Мазин. - Лучше будет, если мы прослушаем запись до конца.

Потратив девять часов на прослушивание отчета первого дня, биологи были удивлены, услышав то же самое в записях второго дня, только сформулированное другими словами. Эксперименты проводились те же, одинаковыми были и их результаты. Тем не менее, запись каждого из пяти дней начиналась идентичными восклицаниями, и тот же сюжет продолжался до вечера.

Над записями закончили пыхтеть глубоко ночью. За обзорным экраном было непроглядно темно. Пять минут ученые просидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием динамиков.

- Что тут еще сказать? - задал риторический вопрос Мазин. - Я не имею ни малейшего понятия, почему эти растения окрашены в оранжевый цвет.

- Профессор, а как же тот факт, что мы ничего о них не помним, хотя исследовали их от вершка до --">