Владимир Гаков , Александр Николаевич Громов , Владимир Дмитриевич Михайлов , Владимир Хлумов , Кир Булычев , Алексей Зарубин , Брайан Уилсон Олдисс , Дмитрий Михайлович Володихин , Журнал «Если» , Дмитрий Николаевич Байкалов , Джеймс Типтри-мл , Александр Михайлович Ройфе - «Если», 2000 № 08

технологии голограммовидения, отправившей в музей радио и телики. Или всемирное высокочастотное модем-поле, отбрасываемое на планету спутниками с орбиты и контролирующее системы транспорта и связи по всему земному шарику. Поле — побочный результат разработки астероидов. Пропустим все это, мы следим за девчонкой.

Я дам тебе лишь одну подсказку. Может, ты уже заметил это в спорт-шоу или на улице? Никаких щитов и плакатов! Никакой рекламы!

Вот именно. НИКАКОЙ РЕКЛАМЫ. Глаза разуй.

Оглянись по сторонам. Ни единого щита, вывески, слогана, мелодии, двадцать пятого кадра, надписи лазером по облакам, аннотации во всем этом развеселом мире. Брэндовые марки? Только в трехпенсовых диапроекторах в магазинах, да и кто назовет это рекламой. Ну, и кто ты после того?

Вот, и поразмысли. Девчонка-то еще сидит.

На деле, она припарковалась прямо у подножия башни ВКК. Погляди вверх. Да нет, выше, и увидишь искры от пузыря наверху, нет еще выше, среди куполов страны богов и божков. Внутри пузыря — зал заседаний. Аккуратная бронзовая табличка на двери, — ВСЕМИРНАЯ КОРПОРАЦИЯ КОММУНИКАЦИЙ — не то чтобы это особо что значило.

Мне случайно известно, что в той комнате шестеро. Пятеро — формально мужчины, а шестого довольно трудно, но приходится, считать матерью. Они абсолютно ничем не примечательны. Их лица видели все на их свадьбах, эти лица покажут еще раз — на похоронах. Но ни в тот, ни в другой раз они ни на кого не произведут впечатления. Если ты ищешь тайных Вселенских Зловредов мира сего, брось это дело. Я знаю. Пресвято дзен, уж я-то знаю. Плоть? Власть? Слава? Да их бы покоробило, услышь они такое.

Что им там наверху по нраву, так это чтобы все было аккуратненько, особенно в коммуникациях. Можно сказать, они жизнь положили на то, чтобы освободить мир от искажений. Их ночные кошмары — об информационных кровотечениях: каналы закупорены, планы недоосуществлены, искажения и мусор подступают со всех сторон. Их гигантские состояния лишь сплошные хлопоты, поскольку открывают новые горизонты хаоса. Роскошь? Они носят то, что надевают на них портные, едят то, что подают им повара. Видишь вон того старикана — его имя Ишем, — он попивает воду и морщится, слушая дата-шар. Воду прописали ему медики. Вкус у нее отвратный. А в дата-шаре проскакивает иконка с грифом «личное», а в ней — тревожные сведения о сыне Ишема, Поле.

Но пора спуститься на землю, все вниз и вниз, к нашей девчонке. Гляди!

Она кренится и — шлеп — уже растянулась на земле.

Среди зевак наблюдается вялое волнение. Общий консенсус гласит: «мертва» — что девчонка, однако, опровергает, пуская пузыри. А вот сейчас ее увозит одна из превосходных машин «скорой помощи» будущего, эти — поистине не чета нашим, когда случаются поблизости.

В местной больничке обычные действия обычной бригады клоунов. Наша девчонка оживает ровно настолько, чтобы ответить на пункты вопросника, без которого никому не дадут помереть — даже в будущем. Наконец реанимация выплевывает ее на койку в длинной темной палате.

И опять некоторое время ничего не происходит, если не считать того, что глазки у нее слегка подтекают от вполне понятного разочарования: она все еще жива.

Но где-то один из компьютеров ВКК пощекотал другой, и ближе к полуночи начинается шевеление. Сперва возникает санитар, чтобы отгородить ее койку ширмами. Потом в палате изящной походкой появляется мужик в деловой двойке. Жестом приказывает санитару стащить с нее простыню и исчезнуть.

Все еще не в себе от транков, девчонка с усилием приподнимается. Крупные руки зажимают части тела, за которые и заплатишь, лишь бы не видеть.

— Берке? Ф. Берке, так тебя зовут?

— Д-да, — хрип. — Вы… полицейский?

— Нет. Полагаю, они здесь скоро будут. Самоубийство в общественном месте уголовно наказуемо.

— Простите меня…

В руках у него сенсор-рекордер.

— Семьи нет, так?

— Да.

— Тебе семнадцать. Один год в городском колледже. Что ты изучала?

— Яз-зыки.

— Гм. Скажи что-нибудь.

Нечленораздельный скрежет.

Деловой рассматривает ее. Вблизи он не столь уж элегантен. Типичный мальчик на побегушках.

— Почему ты пыталась покончить жизнь самоубийством?

Натягивая на себя серую простыню, она смотрит на него с достоинством мертвой крысы. Надо отдать ему должное, он не переспрашивает.

— Скажи, ты видела сегодня «Дыхание»?

Мертвая крыса (что недалеко от истины) --">