Говард Филлипс Лавкрафт - Сны ужаса и смерти

казалось занялся умственными расчетами. Затем он повернулся к могиле и используя лопату как рычаг попытался заглянуть под плиту, находящуюся ближе всего к каменным развалинам, которые должно быть когда-то были памятником. Он не преуспел и направился ко мне за помощью. Вместе мы расшатали камень, а затем и перевернули его.

Отодвинув плиту мы обнаружили черный провал, из которого хлынули миазмы испарений, столь тошнотворные, что мы отпрянули в ужасе. Но через некоторое время, мы приблизились к яме вновь и нашли, что испарения менее тошнотворны. Фонари показали сырые стены и каменные ступени, на которые капала отвратительная мерзость внутренней земли. И тогда впервые моя память сохранила произнесенное вслух: Варен, обратился ко мне низким тенором, слишком невозмутимым для ужасающего окружения.

"Извини, я должен просить тебя, остаться на поверхности, сказал он, - но будет преступлением, позволить кому бы ни было со столь слабыми нервами спуститься вниз. Ты не можешь представить, хоть и читал, да и я тебе рассказывал, то что я увижу и сделаю. Это дьявольская работа, Картер, я беспокоюсь, сможет ли человек не обладающий чувствительностью дредноута лишь взглянув на то, вернуться живым и нормальным. Я не хочу оскорбить тебя, и лишь небеса знают как я был бы рад захватить тебя с собой, но ответственность на мне,- я не могу тащить комок нервов (а ты и есть комок нервов) вниз к возможной смерти и безумию. Говорю тебе, ты не можешь представить на что это действительно похоже! Но клянусь сообщать по телефону о каждом своем шаге - у меня хватит провода до центра земли и обратно."

Я еще слышу, в памяти, те холодно произнесенные слова, и еще могу вспомнить свои протесты. Кажется, я отчаяно волновался и пытался убедить друга позволить сопровождать его в те могильные глубины, но тот оказался тверд. Он даже пригрозил, отказаться от спуска вовсе, если я продолжу наставивать, и угроза подействала лишь он знал, что делать дальше. Это я еще помню, хоть больше не знаю, что мы искали. Я уступил, а Варен стравил провод и начал собирать оборудование. По его кивку я взял аппарат и сел на старую, обесцвеченную могильную плиту рядом с недавно раскрытым отверстием. Затем он пожал мою руку, взвалил на плечи катушку провода и исчез склепе.

Еще с минуту я видел отсветы его фонаря, и слышал шелест провода падающего за ним, но свет внезапно исчез, как если бы был пройден поворот каменной лестницы, а звук умер почти также скоро. Я был одинок, и все же привязан к неизвестным глубинам волшебной нитью, чья изолированная поверхность лежала под воставшими лучами изнуренного серпа луны.

В свете фонаря я постоянно сверялся с часами, с лихорадочным беспокойством вслушиваясь в телефоную трубку, но более четверти часа не слышал ничего. Затем из телефона раздался слабый треск и я позвал друга тревожным голосом. Я был полон предчувствий, однако к словам произнесеным из того странного обиталища, намного более встревожено, чем когда либо ранее я слышал от Варена, не был готов. Он, кто так спокойно оставил меня недавно наверху, теперь звал снизу дрожашим шопотом более зловещим чем самым громкий вопль.

"Боже! Если бы мог видеть что я вижу!"

Я не мог говорить. Безмолвно я мог только ждать. Тогда испуганные звуки раздались вновь:

"Картер, это ужасно-чудовищно-невероятно!"

В этот раз голос не подвел меня, и я вылил в передатчик наводнение переполняемых меня вопросов. Испугано, я повторял, "Варен, что там? Что там?"

Еще раз раздался голос моего друга, хриплого от страха, и разбавленного привкусом отчаяния.

"Я могу сказать тебе, Картер! Это вне человеческого сознания - я не смею тебе сказать - человек не может узнать это и выжить. Великий Боже! Я не когда не думал о таком!"

Вновь немота спасла меня от безмолвного потока дрожаших вопросов. А затем раздался голос Варена в диком успуге.

"Картер! ради любви к господу, верни плиту на место и убирайся как только можешь! - бросай все что ты делаешь снаружи и уноси ноги - твой единственный шанс! Делай что тебе говорят, и не проси объяснений!"

Я слышал, но был способен лишь повторять свои испуганные вопросы. Вокруг меня были могилы, темнота и тени; подо мною, некая опасность за пределами человеческого разума. Но друг мой был в большей опасности чем я, и сквозь страх, чувствовал определенное негодование, что он должно быть считает меня способным бростить его сейчас. Еще щелчок и после паузы жалкий крик Варена. --">