Сергей Васильевич Лукьяненко - Лорд с планеты Земля

каждая клеточка тела, каждый мускул, каждый нерв тянулся вслед. Надо было идти за ней, надо было проводить девчонку домой…

Но я не мог сдвинуться с места. Я лишь смотрел на нее. А потом разжал ладонь. И увидел кольцо из тяжелого желтого металла.

…Сегодня вечером мы тусовались на хате у Крола. Какое место он занимает в нашей конторе, понятно, я думаю, по прозвищу. Лопоухий, с вечно красными, слезящимися глазами, не по делу суетливый. Зато с родителями-геологами, подолгу пропадающими в командировках, и вполне приличным штатовским видиком.

На тусовку я пришел уже разогретым. Состояние было странным — обычно я или совсем не пью, или довожу себя до полного кайфа. Сейчас мне пить не хотелось абсолютно.

В комнате у Крола было темно, работал видеомагнитофон, на широкой разболтанной кровати сидело человек семь-восемь. Кто-то громко позвал:

— Серж, приземляйся!

И потише, но куда более властным голосом:

— Эй, место Сержу…

Я вяло взмахнул рукой, одновременно и здороваясь, и объясняя, что не собираюсь садиться. Постоял минуту, привалившись к косяку, глядя на экран, где шла очередная серия «Кошмаров на улице Вязов». Неистребимый Фредди Крюгер молотил пальцами-бритвами тощего очкастого парня. Кровь хлестала фонтаном. Очкарик, с обреченным видом, словно понимая бесплодность своей затеи, палил во Фредди из двух огромных револьверов. Клочья полосатой рубахи и куски гнилого мяса вылетали из Крюгера не менее эффектными гейзерами.

Развернувшись, я побрел к ванной. Вслед мне несся восторженный голос гундосого переводчика: «А теперь, ребята, я займусь вами по-настоящему…»

В ванной комнате готовилась к любви незнакомая парочка. Девчонка уже разделась, парень стягивал брюки. На меня они уставились так ошалело, что я немного протрезвел. Даже дошло в чем дело — дверь была заперта на довольно массивную щеколду. Не рассчитал усилия, что поделаешь.

— Я быстро, — объяснил я, включая холодную воду. — Чувствую потребность умыться…

Ледяная струя хлестнула по затылку, потекла за шиворот. Я помотал головой, постанывая от наслаждения. Так, что мне еще нужно? Сигарету…

Девчонка стояла смирно, прикрывшись полотенцем. Парень медленно багровел от злости. Крутя головой под струей воды, я краем глаза наблюдал за ним и пытался предугадать дальнейшую реакцию. Если он меня знает, то выждет минуту, приладит задвижку на двери, и спокойно…

Так, значит, не знает. Я дернулся, уходя от удара. Парень саданул ребром ладони по чугунному краю ванны и взвыл. Не давая ему опомниться, я ударил в плечо. Несильно, просто разворачивая в удобную позицию… И влепил ногой в живот — на этот раз покрепче. Парень согнулся и сел на пол.

— Еще полезешь — ударю пониже, — наставительно произнес я. — Будешь неработоспособен.

Поискал глазами полотенце, не нашел. Улыбнулся девушке:

— Мне бы вытереться.

Она быстро протянула полотенце, которое держала перед собой на манер ширмы. Я осторожно взял махровое полотнище за уголки и, продолжая занавешивать девушку, промокнул лицо, кивнул и вышел в коридор.

Поиски сигареты привели меня на кухню. Будь моей целью введение в легкие никотина, этого посещения оказалось бы вполне достаточно. Несмотря на открытое окно и небольшое количество народа — трое парней да целующаяся парочка, воздух казался настоем кислорода на табачном дыме.

Устроившись на подоконнике рядом с Графом и Досом, я, не глядя, протянул руку. Граф вложил вложил в нее новенькую, только распечатанную пачку: мягкая желтая обертка с пасущимся на фоне минарета верблюдом. Явно не турецкие, для продажи «за пределами США».

— Ого…

Я подцепил короткую «кэмелину», а пачку опустил в карман.

— Ты мне даришь, идет?

Граф поморщился, но возражать не стал. Поднес зажигалку, тоже фирменную, на этот раз предусмотрительно не выпуская из рук.

Затянувшись, я блаженно улыбнулся и расслабленно откинулся назад. Прямо в проем открытого окна.

Девчонка, не прекращая целоваться, завизжала. Я перегнулся через карниз, замер, разглядывая с высоты девятого этажа ночную Алма-Ату. Ровные, как линеечкой вычерченные, обозначенные пунктиром фонарей, улицы. Пятна цветного света на площадях. Машины, ползущие по улицам, некогда носившим имена Пастера и Горького, а ныне — кого-то труднозапоминаемого. Окутанное мягким светом здание высотной гостиницы с окруженной красными огоньками «коронкой» на --">