Александр Владимирович Тюрин - Он хотел воевать на МиГе

он ожесточенно продолжил:

— Может, ты себя еще и к сталинским соколам причисляешь?

А я сказал с ответной резкостью:

— К кому на той войне вы бы себя причислили, шурин дорогой, может, к славным бойцам Ваффен СС? Вас так радует, что они убивали русских?

Он посмотрел на меня внимательно и недобро:

— Да, меня радует, когда врагов становится меньше. Ваффен СС делали работу за нас. А ты мне никогда не нравился, Нейл. Или ты уже не Нейл, а Иван? Не зря ж тебя уволили из ВВС из подозрения, что ты перелетишь на сторону противника. И ничего, кроме катания заезжих шейхов с проститутками над Лас-Вегасом, тебе не доверили.

Я решил закруглить этот неприятный разговор:

— Братьев жены тоже не выбирают, уж какие есть. Давайте, Джейк, закроем дроссель и выключим подачу горючего, — сказал и отвернулся, так сказать, к красотам пейзажа. Может, секунд десять прошло, не больше, как я почувствовал его крепкие руки на своей шее.

— Э, кончайте с такими шут…, — успел только выдавить я.

Договорить не смог, потому что его рука передавила мне горло. Рука, прямо скажем, стальная. Я, похоже, сразу стал терять сознание и как-то обвис. Это спасло меня. Его кулак не попал мне в затылок, а скользнул по макушке. Я нанес ему удар локтем в пах, и, когда его хватка чуть ослабла — поддых. Выворачивая его руку, оказался у него за спиной — и ударил по крепкой бронзовой лысине, у меня в кулаке еще часы были зажаты. Джейк обернулся ко мне, лицо его было искажено какой-то застарелой злобой, он попытался встать в боксерскую позу — я вовремя засадил ему правой, апперкотом в челюсть. Он резко распрямился и я нанес удар ему ногой, можно сказать, рефлекторно, автоматически. И вот случилось то, что я совсем не ожидал. Человек он высокий, а удар пришелся на грудную клетку. Потому, наверное, Джейк перевалился через ограждение и упал вниз.

3. 1993

— Откуда вы, господин Гальяно, я не совсем понял.

Голос психиатра был не вполне дружелюбным — хотя распахнутый на груди халат открывал элегантную бабочку, столь любимую деятелями разговорного жанра. Незванный гость вполне улавливал мысли доктора: какой-то навязчивый тип явился в разгар приема больных и проделывает очередную дырку в бюджете практики, когда уже столько долгов.

— Доктор Стайн, я — частный детектив, которого наняла Шейла Хэнделсон, жена вашего пациента. Пожилую даму несколько беспокоит, что она не в курсе, куда это запропастился ее дорогой муженек, едва выйдя из психушки. Ну да, у меня есть страховка и вы можете выставить счет за лечение столь нынче модной депрессии.

На взгляд доктора Стайна детектив выглядел развязным и неопрятным, его черные несколько засаленные волосы были зачесаны назад, что придавало ему сходство с мафиози из фильма. Но придется с ним пообщаться, он же записался на прием. Иначе будет ловить возле дома, преследовать по дороге и совать физиономию в окошко. Весь заработок этого типа зависит от его надоедливости. В качестве маленькой мести запишем ему в качестве диагноза «навязчивый невроз».

— Что ж, всем, чем могу…, — с фальшивой бодростью произнес доктор. — Но историю болезни господина Хэнделсона, к сожалению, предоставить вам не имею права. Врачебная тайна.

— Уж простите, я ее знаю. Вы мне расскажите то, чего я не знаю. Когда, по-вашему, Хэнделсон пришел к убеждению, что является телесной оболочкой — надеюсь, я правильно подобрал слова — русского летчика.

— Никак не в 1953, а много позже. В 50-е годы это было невозможно, поскольку совершенно не соответствовало общественным настроениям. А вот лет через пятнадцать после окончания Корейского конфликта, в конце 60-х, подоспело время пацифистской субкультуры. Из Вьетнама пошли косяком гробы и в прессу попали картинки с вьетнамскими детьми, горящими от напалма фирмы «Дюпон». К тому времени Хэнделсон был лет пять как уволен из рядов вооруженных сил. Он увлекся Кастанедой и Тимоти Лири, начал употреблять психоделики вроде мескалина и псилоцибина и даже пожил в колонии хиппи около Фриско, где они научили ему всему, что умели: колоться, нюхать и забивать косяк. Последний упомянутый наркотик как раз характерен тем, что возбуждает «аффективную» память — воспоминания становятся такими же яркими, как и настоящее. Думаю, что не без помощи псилоцибина нездоровый мозг Хэнделсона распространил представление о том, что в него кто-то вселился, на подходящий момент в 1953 году. А его --">