Дмитрий Александрович Биленкин - Гость из девона

для него таким же отвлеченным понятием, как математический знак бесконечности.

Сейчас с совершенно новым ощущением он задумчиво смотрел на воду, красноватую в вечернем освещении.

— Путешествие во времени, — продолжал Аралов, — реальнейшая вещь. Не нужно даже «машины времени», чтобы очутиться в прошлом. На Земле есть пейзажи любого геологического периода. В вологодских болотах мы найдем леса папоротников и плаунов. Шум третичных сосен усыпляет курортников на Абхазском побережье в Пицунде. Мысленно уберите эту железную трубу двадцатого века, оглядитесь и заставьте свое воображение сделать маленькое усилие. Видите — огромный и алый шар солнца, не нашего будничного солнца, а солнца — космического тела, клонится к пустынному горизонту. Вокруг оранжевые безжизненные пески, скалы первозданно-голой коры планеты. Мы в девоне, нет, даже в архее, в мире, удаленном от человечества на миллиарды лет. И в этой лужице тепловатой морской воды кружатся первые комочки живой протоплазмы, из которой когда-то еще вырастут леса и травы, чтобы одеть планету, и животные, чтобы заселить ее. Видишь эти комочки в пене?

— Вижу… — прошептал Лесин. — Сейчас я их даже поймаю.

Он нагнулся. А когда поднялся, Аралов разглядел на его ладони крошечный прозрачный шарик.

— Это что такое?! — вскричал он.

— Твоя архейская протоплазма. По-моему, она очень похожа на новорожденную медузу.

Секунда — и гидрогеолог с палеонтологом, забыв о пробах и анализах, лежали на животе у края бассейна и шарили руками в воде.

У себя в палатке Аралов внимательно разглядел пробирку с находкой. Опалово-голубой на просвет комочек вещества неподвижно висел в мутноватой воде. В середине его чернели какие-то точки и запятые.

«Надо заспиртовать и отдать в городе зоологам, пусть разберутся, — решил он. — Вот только Сергеича долго придется умолять. Завхоз, как же! Наверняка подумает, что на выпивку спирт прошу…»

Мысль о загадочном комочке не покидала Аралова весь вечер. Затих уже лагерь. Бледной дугой изогнулся в ночном небе Млечный путь, а он все ворочался на кошме с боку на бок. Наконец, не выдержал. Выбрался из спального мешка, оделся и пошел к скважине.

Хрустел песок под ногами, и лишь этот единственный звук нарушал тишину. Редкие кустики яктака и пустынной полыни в свете взошедшей луны казались черными, настороженно замершими зверьками. Их тени выделялись на осеребренном песке резко, как мазки туши.

Уже был слышен фыркающий звук фонтана и видно темное зеркало воды, в котором, дрожа, разбегался спиралями лунный свет. Дальнейшие события напоминали кошмар по сне. Все было страшно и нереально. Навстречу Аралову из темноты медленно плыло по воздуху зеленоватое фосфоресцирующее пятно.

Гидрогеолог вскрикнул от неожиданности. Пятно затрепетало, как пламя под дуновением ветра, красная точка, родившаяся при звуке голоса в ее середине, мигнула и брызнула ослепительным светом.

В глаза Аралову словно впились иголки. Но то было мгновение. Он даже не ощутил своего падения. А он был не просто отброшен светом, как ударом: его тело сначала распластанной птицей взлетело на воздух, и уж потом свалилось на землю, обрушив сыпучий барханный гребень.

…К yтpy Лесин обычно оказывался в углу палатки. Тому виной был коллектор Жора Баймаков, который спал рядом. Ложились вечером они всегда честь-честью: ногами к выходу, головами на ватники, накрытые для чистоты полотенцем. Однако ночью медвежье тело Баймакова стремилось почему-то расположиться не вдоль палатки, а обязательно поперек.

Оттого Лесин и проснулся в то ставшее далеко не обычным утро раньше всех. Во сне Баймаков так повернулся, что скатившаяся с импровизированной подушки голова Лесина очутилась на кучке неотпрепарированных образцов. Порция ископаемой пыли, втянутая ноздрями, подействовала, как понюшка табака. Чихнув, Лесин поднялся, посмотрел на часы и вышел из палатки.

На востоке уже стоял отвесный розовый луч — предвестник всходящего солнца.

Лесин лениво курил и, позевывая, следил, как оживает лагерь. Вылез из своей одноместной палатки и, --">