Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

саблю, но в это время кусты раздались - и она так и осталась в ножнах.

Перед степняком стоял человек.

Впрочем, так можно было подумать лишь в первый миг. Незнакомец был закутан в сшитую из мехов и плохо выделанных шкур одежду, оставлявшую открытыми его сильные ноги и руки. Плетеный пояс туго перетягивал ее в талии. На поясе висел кривой нож, за плечом виднелся длинный почти прямой лук. На этом сходство с человеком кончалось - голова у незнакомца больше походила на волчью или собачью - выпуклый лоб, вытянутые челюсти, раскосые желтовато-алые глаза, острые, торчащие на макушке уши. Человек и лошадь с равным испугом уставились на лесного жителя, а тот вдруг оскалился, показывая клыки, и резко рявкнул что-то.

Степняк дернул повод коня, пытаясь развернуть его назад, но было поздно. Лес вокруг ожил - отовсюду повыскакивали полуволки и накинулись на всадника.

Сразу пять или шесть рук вцепились в него, кто-то выдернул из ножен саблю. Рванувшись, всадник стряхнул с себя врагов и достал нож. Первый же зверь завыл от ярости и боли, когда лезвие вошло в его грудь до рукояти. Сжав коленями бока коня, всадник размахивал ножом направо и налево. Конь крутился на месте, ловя волков зубами. Ему удалось схватить одного за поросший шерстью загривок, и он встряхнул его, как привык трясти волков в родных степях. Раненый завизжал, как щенок, и вырвался, оставив в зубах коня клок шерсти.

Всадник и конь были единым бойцом. Будь у человека сабля, он бы без труда пробился сквозь заслон и ускакал, доверившись коню и чаще леса. Но с ножом разогнать толпу было труднее.

Вожак, что вышел на тропу первым, немного понаблюдал за битвой и скинул с плеча лук. Вложив стрелу, он прицелился, помедлил, выжидая, и выстрелил.

Всадник покачнулся в седле, схватившись за плечо, из которого торчало еще подрагивающее оперение. Стрела ушла в плечо почти до половины, и ее кончик проткнул кожу спины.

Зверям оказалось достаточно мгновенной слабости противника. Они набросились на него, стащили с коня, разрывая одежду и скручивая плетеными поясами.

Когда пленник был надежно связан, вожак подошел к нему вплотную. Тот вгляделся в морду зверя на человеческом теле и только сейчас вспомнил, как зовется этот народ. Вся степь и дальние земли за пустынями, куда ему в юности случалось ходить в набеги, знали этих существ под именем псоглавцев. Человекозвери жили обычно в степях или полупустынях, избегая любых зарослей. Что же привело их так далеко на север, в резанские леса, на берега Оки?

Вожак склонился над пленником.

- Видишь, что ты наделал? - прорычал он зло.- Теперь ты за это поплатишься.

Он указал на раненого молодого зверя, вся грудь которого была залита кровью. Тот еле дышал, вытянувшись на земле, что тоже пропитывалась его кровью.

- Если он умрет, ты тоже будешь убит. И съеден!

- Не он один, Гао! - вдруг подал голос один из псоглавцев. Вожак вскинул голову.

Трое зверей успели поймать коня незнакомца и теперь держали его за узду, обороняясь от зубов степного жеребца сухими палками, которые совали в нос порывающегося куснуть их коня. Один из псоглавцев, обхватив поперек туловища, держал перед собой мальчишку.

- Что это? - поморщился Гао.

- Так, детеныш... Сидел на лошади. Когда мы спихнули этого,- волк пнул ногой степняка,- он поймал повод и хотел ускакать, да мы не дали... Тоже кусается...

Гао осмотрел нового пленника и заметил веревку.

- А это что? - Он дернул за кончик и повернулся к степняку- Твое мясо?

Отрок вздрогнул. Тогда вожак перерезал веревку и велел державшему мальчика охотнику:

- Тащи домой - там разберемся.

Псоглавцы действовали споро - четверо повели упирающегося коня, трое потащили степняка, остальные - кто поднял раненого молодого волка, кто поспешил вперед, предупредить своих.

Притихший лес опять зазвенел птичьими голосами, будто ничего не случилось. Псоглавцы двигались столь бесшумно, что казались тенями - только взвизгивал и фыркал конь.

В самой густой чаще леса, где, казалось, даже леший чувствует себя неуютно, кроны дубов скрывали бурелом. Через него шла одна маленькая узкая тропинка, со всех сторон окруженная сушняком и валежником, в котором кто угодно мог поломать ноги. Даже проложившие ее псоглавцы, случалось, спотыкались и запинались на корнях и обломках сучьев.

Тропа вела куда-то вниз - глаз пленникам не завязывали, и они могли видеть склон оврага, в который --">