Сирил Джадд - Оружейник Кейд

Понтифексом здесь, на Марсе, — медленно произнес Кейд. — Мне кажется, что когда‑нибудь я вдруг надумаю жениться…

— Ой, Кейд! — неожиданно весело выпалила Джослин, и в ее глазах загорелись искорки насмешки. — Это же тебе не Земля. Здесь никогда не будет своего Ордена в том представлении, которое привычно для тебя. Многие из твоих Оружейников, если, конечно, ты так назовешь их, будут женаты. У многих и сейчас есть семья, не могут же они отказаться от своих родных.

Это простая истина неожиданно поразила Кейда. Действительно, разве семья в сущности может помешать человеку любить Императора и быть примерным Оружейником? Теперь ему казалось: наоборот. Если Оружейнику будет что защищать, он станет настоящим патриотом, как эти самоотверженные марсиане.

— Ты права, — сказал он, коротко кивнул. — Мне как‑то не приходило в голову такое. Старые привычки… Джослин, я… — ну как ему сказать ей об этом? — Ты ведь родственница Императора! — выпалил он, краснея.

— Император, — сказала она, положив ладонь ему на колено. — тоже человек. Мудрый человек, да к тому же женатый.

Теперь он знал, что вряд ли сможет ей рассказать обо всем. Ему не хватало элементарных слов. И тогда Кейд решил поступить иначе. Однажды ему уже довелось это сделать, но тогда он был в гневе, сейчас же он нежно обнял ее и притянул к себе. Он с удивлением и восторгом почувствовал, как ее губы возвращают ему поцелуй.

Некоторое время они так и сидели, прижавшись друг к другу, пока солнце не стало клониться к закату и тени не поднялись у них за спинами. Наконец Кейд встал и помог подняться ей.

— У нас еще много дел, — со вздохом объяснил он. В его голосе прозвучало сожаление. Они сидели долго, но это время показалось ему одним мгновением. Он бы с удовольствием вообще не выпускал леди Джослин из своих объятий.

— Да, — тихо откликнулась она, — у нас с тобой действительно еще очень много дел, дорогой.

Это слово изумило его своей новизной и нежностью. Сердце заколотилось в горле, мешая дышать.

— Любимая, — с удивлением произнес он и улыбнулся самому себе, своему смущению. Ему еще предстоит научиться многому… и любви тоже.

--">