Максим Михайлович Тихомиров - Некуда бежать

конечно, бессонная ночь, мороз, болтание на тросе под брюхом дирижабля мало кого не выведут из душевного равновесия… Кадры безопасников молодой республики тоже должны быть молоды, из нерастленных да неиспорченных буржуазной роскошью. Возраст как раз такой, что терпение может и подвести.

На то и расчет.

Гордин, подхватив саквояж под дно, довернул микрометрический винт до упора. Внутри прибора заревело пламя, передавая вибрацию на корпус. В ритмичном шуме винтов невидимого дирижабля и разговорах довольно пересмеивающихся солдат звук этот совершенно затерялся.

В свете искусственного дня световой шнур был невидим. Просто в торце саквояжа появилось вдруг отверстие с обугленными краями, а по стене пакгауза напротив побежала, извиваясь, огненная дорожка, замыкаясь в неровный прямоугольник.

Когда контур замкнулся, Гордин, припадая на поврежденный протез, шагнул вперед.

— Стоять! — последовал немедленный оклик, но Гордин, не выпуская из рук саквояжа, упрямо продолжил движение, приволакивая ногу.

Справа надвинулась стена штыков. Слева глаз зафиксировал порывистое движение — двое из троицы канцеляристов сорвались с места, бросившись наперерез — и встали как вкопанные, подчиняясь командному голосу, отрывисто бросившему:

— Всем стоять!!!

Взгляд командира канцеляристов был прикован к намеченному на глухой стене прямоугольнику. Камень по краям линии плакал огненными слезами. Гордину показалось, что он разглядел в глазах командира выражение, которое можно было бы принять за суеверный ужас — но анализировать это времени не было.

Места для разбега не было. Протез якорем тормозил движение, и Гордин, ударив плечом в стену, уповал лишь на везение.

Стена подалась.

Кусок ее провалился внутрь склада, разваливаясь на отдельные камни, и Гордин ввалился следом, не удержав равновесие. Он упал на пыльный пол среди рухнувших стеллажей, в груду свалившихся с них тюков, ящиков и коробок, пребольно ушибся, но тотчас же вскочил, прижимая к груди саквояж.

В пыльной темноте склада световой шнур обозначил себя огненной нитью, вокруг которой танцевали, сгорая, пылинки.

На противоположной стене склада пламенеющий контур очерчивал точно такой же прямоугольник, как тот, сквозь который Гордин столь бесцеремонно ввалился внутрь. Он бросился туда. Протез плевался паром и лязгал оземь повисшей стопой.

Сзади закричали на разные голоса. Грохнул винтовочный выстрел. Пуля, пройдя мимо, высекла сноп искр из стены напротив. Гордин вжал голову в плечи и с разбегу ударил плечом в камень, слыша, как по сторонам рушатся бесконечные полки там, где их пересекал огненный шнур.

Он вновь оказался в переулке, как две капли воды похожем на тот, который покинул несколько секунд назад. Луч прожектора шарил рядом, нащупывая его. Внутри склада раздались злые голоса преследователей; кто-то с грохотом врезался в баррикаду, оставленную Гординым позади. В стене следующего в ряду склада багровел точно такой же контур, обрамленный потеками оплавившегося камня. Гордин знал, что у каждого из складов, стоявших на его пути, появились по два дополнительных входа-выхода.

Рядом загрохотали шаги преследователей, и Гордин, не глядя, махнул в темень проема саквояжем слева направо, направля луч так, чтобы он прошел выше человеческого роста. Внутри оглушительно затрещало, и все приземистое строение содрогнулось, когда рухнули опорные колонны. Командир преследователей скомандовал отступление. Крыша начала проваливаться внутрь, из-под нее что-то жарко полыхнуло. Гордин слышал, как канцеляристы подгоняют замешкавшихся солдат. Потом крыша рухнула, взметнув в небо клубы пыли и сноп искр.

Рокот воздушных винтов внезапно приблизился. Луч прожектора ослепил Гордина. Наверху загремело, и что-то ударило в стену и мостовую у самых его ног — раз, другой, третий. Непроизвольно прикрыв глаза локтем, Гордин взмахнул саквояжем, и луч ушел в зенит.

Прожектор погас, и в ночном небе полыхнуло, с треском разворачиваясь, полотнище огня. Огромная бесформенная масса дирижабля, содрогаясь в конвульсиях рванувшегося наружу из емкостей газа, в хрусте ломающихся шпангоутов и стрингеров рухнула на крыши складов.

Здесь и там вспыхнули пожары. Завывая сиренами, по летному полю понеслись пожарные парокаты. Уцелевшие патрульные дирижабли стягивались к месту крушения, превращая ночь в день светом --">