Борис Иванович Каминский - Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.

объявления Зверев включил пару знаковых фамилий: Никиту Хрущева и Элвиса Пресли. Чем был продиктован это выбор, осталось загадкой.

- Конгрессмены не объявились, а пишут, что времена нынче тревожные. Война с Японией, батенька, победами не радует, а на фронте затишье. Еще пишут, что городового Василия Герасименко искусал за руку вор-рецидивист Владимир Соловьев.

- Так взял и искусал, а за что?

- Сказано же - за руку. Ты, Психолог, учись правильно ставить вопрос, да займись наукой. Психоанализ тут еще не родился - место Карла Густава Юнга вакантно, самый раз тебе делом заняться, экстраверт недоделанный.

Ежевечерний треп занимал почетное место в жизни переселенцев (так стали называть себя друзья по фантастическому приключению). Поначалу шли жаркие дебаты о причинах их появления в этом мире. Умом все понимали, что найти причину невозможно, но не могли остановиться. Точно так же невозможно было понять, появились они в прошлом своего мира или нырнули в мир параллельный. Знаний истории явно недоставало. Федотов больше склонялся к версии о побочном эффекте некоторого физического эксперимента. Но где и в каком времени поставленном? К мысли о физическом эксперименте Бориса подталкивало то обстоятельство, что они были перенесены со всеми личными вещами. Стихийно такого случиться не могло. Борис со Зверевым остались стоять на лыжах. Ильич оказался с пакетом мусора в руках. В итоге этот мир пополнился тремя жителями РФ образца 2004 года, естественно вместе одеждой. Парой беговых пластиковых лыж, тремя газовыми зажигалками и двумя мобильниками. Зверевский оказался жутко навороченным изделием. В рюкзачке Федотова лежала цифровая камера Panasonic FZ38 и три микромощных радиостанций Кенвуд. Станции в рюкзак были брошены еще летом. В придачу к артефактам в мир предков попал пакет с мусором. Все технологичные причиндалки Федотов конфисковал до лучших времен, судьба же мусорного пакета осталась неизвестной.

Зверев заикнулся об эксперименте, проведенном в стенах института, но Борис с Мишениным эту версию единодушно отмели. Масштабных экспериментов в Дубне не ставили уже дано, тем более экспериментов со временем - до такого их мир еще не дошел. В тоже время нельзя было исключать случайного взаимодействия некоторого заурядного эксперимента в две тысячи четвертом и опыта по исследованию времени в далеком будущем. Косвенно на это указывало место происшествия.

Мишенин пару раз невнятно высказывался относительно вмешательства некоего Творца, но отстаивать эту мысль не стал. Что-то его остановило, зато предложил логичную гипотезу о невозможности переноса материальных объектов из вселенной во вселенную, как, впрочем, и в прошлое.

- Эт как это невозможно, растолкуй, - наехал на математика Зверев.

- Дмитрий Павлович, ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: изменит ли все ныне сущее появление в нашей вселенной одного нового атома?

Переняв манеру академического ведения споров, бывший морпех вынужден был согласиться.

- А теперь, молодой человек, следите за моей мыслью, - Мишенин горделиво сверкнул очами. - Вы только что согласились, что привнесение в данную вселенную одного единственного атома, приведет к ее изменению, что равнозначно созданию новой вселенной. В таком случае логично предположить, что и энергия, затраченная для внесение этого атома, должна равняться энергии всей вселенной! Подчеркиваю - всей вселенной! В противном случае нарушится принцип противодействия. Так вот, молодой человек, с учетом черной материи такое не под силу даже Всевышнему!

С этим выводом Зверев соглашаться не хотел, но гуманитарно-разбойничий ум морпеха категориями черной материи не оперировал. Надо было или соглашаться, или возражать. В итоге родился ехидный вопрос:

- Ну дык, кто ж его знает, а как же мы тут влияем?

- Принцип неопределенности! - авторитетно отмел все сомнения математик.

На такое Дмитрию Павловичу крыть было нечем. Постепенно споры о том, как они тут оказались, затихли, но вопрос о будущем оставался открытым. Впрочем, об этом размышляли не только переселенцы - этим недугом человечество страдало во все времена. Не случайно в это же самое время о грядущем размышляли и небезызвестный всем Владимир Ульянов, и некто Терьяр Де Шарден, вынашивающий свой труд 'Феномен человека'. Не миновала сия чаша и наших переселенцев. Правда, о феномене они размышляли не столь активно, но о своем будущем задумались всерьез. Всерьез и весьма --">