Александр Лаврентьевич Колпаков - Гриада (Художник Л. Смехов)

этот опыт! В считанные секунды «Уранию» забросило в межгалактическое пространство. Двенадцать лет возвращались астронавты к центру Галактики, с тоской думая о том, что на Земле с момента начала их путешествия прошёл уже миллион лет!…

Мы уходим в бесконечность

Великий день настал… Лихорадочно посматриваю на хронометр, ввинченный в стену зала Лунного космопорта. Сейчас одиннадцать часов десять минут… Через пятьдесят минут мы покинем Луну…

Зал набит битком. Мы с академиком Самойловым, виновники торжества, восседаем за столом президиума. Под сводами торжественно звучит Гимн Освобождённого Мира. Последние рукопожатия, последние слова прощания. Затем большинство провожающих спускается в глубь подлунного города, чтобы там, па площадях, перед телевизионными экранами, наблюдать исторический старт. Это не излишняя предосторожность. Ведь ни одна живая душа не уцелеет на поверхности Луны, когда заработает наш гравитонный «прожектор»: сверхмощные излучения испепелят человека в мгновение ока…

Мы облачаемся в скафандры, чтобы преодолеть те пятьсот метров, которые отделяют здание космопорта от эстакады. Нас провожают Председатель Высшего Совета по освоению Космоса Олег Тихонов, который только что на специальной ракете прибыл с Земли, начальник Лунного космодрома Александр Попов, главный диспетчер и дежурный по старту. В последний раз всматриваюсь в лица своих братьев-землян, слышу в радиотелефонах их голоса, жму им руки. Олег Тихонов крепко обнимает меня:

— Счастливого путешествия, друзья!

Провожающие садятся в гусеничный атомоход и быстро мчатся к косм апорту. Мы у ракеты остаёмся одни… Лишь далёкие звёзды бесстрастно сияют на чёрном небосводе…

Захлопывается тяжёлый люк. Я сразу включаю астротелевизор и инверсионный проектор. На экране возникает лицо главного диспетчера:

— Старт!

Корпус астролёта содрогнулся. Заревели сверхмощные двигатели стартовых тележек. Говорящий автомат, соединённый с акцелерографом ^*, начал отсчитывать монотонным железным голосом:

— Двадцать метров в секунду за секунду… Тридцать метров… восемьдесят…

Рёв стартовых двигателей достиг наивысшего напряжения и резко оборвался. Мы отчетливо увидели, как разгонные тележки срывались с края выходной секции эстакады и, кувыркаясь, беспорядочно падали в глубокие ущелья и пропасти южного склона лунных Апеннин. Они сделали своё дело. Вихрем пронеслись под нами котловины лунных цирков, стремительно уменьшаясь с каждой секундой.

Снова возникло лицо диспетчера.

— Переключение! — прокричал он.

Это значит, что пора включать гравитонный «прожектор».

Самойлов, пристально следивший за стрелкой акцелерографа, взялся было за рубильник электронного привода гравитонного двигателя. Я вежливо, но твёрдо отвёл его руку.

— Минутку, — сказал я, стараясь не смотреть в колючие, недоумевающие глаза Самойлова. — Я, кажется, штурман… Астролёт поручено вести как будто мне… И кем же? Начальником экспедиции Самойловым… то есть вами. Пётр Михалыч!…

Он пробурчал что-то невнятное и смешно надулся. Я осторожно потянул рубильник на себя, и стрелка акцелерографа резко шатнулась вправо. Меня тотчас вдавило в кресло… Перехватило дыхание, мертвенный холодок разлился по лицу. Кровь отлила к затылку, губы мгновенно пересохли.

— Девяносто метров в секунду за секунду… сто двадцать метров… — бесстрастно отсчитывал автомат.

— Слишком резко набираешь ускорение! — крикнул Самойлов, страдальчески морщась: вероятно, ему приходилось тяжелее, чем мне. Всё-таки я привык к перегрузкам, а Самойлов, насколько мне было известно, участвовал всего лишь в двух-трёх экспедициях на заурановые планеты ^**.

— Видишь теперь, к чему приводит бахвальство? «Поручено мне, поручено мне!» — передразнил он. — Это тебе не фотонная ракета ^*… Ещё немного, и внезапный скачок ускорения раздавил бы тебя.

— Раздавил бы нас, — поправил я его.

— И только по твоей вине! — вскипел Самойлов.

— Увы!… — Я сокрушённо покачал головой. — Этого юридического обстоятельства никто бы не узнал.

Я ожидал нового взрыва нравоучений, но академик внезапно остыл и кротко сказал:

— Думаю, что для Лиды это было бы плохим --">