Джанни Родари , Анри Труайя , Нильс Нильсен , Эрманно Либенци , Жан-Пьер Андревон , Лино Альдани , Эмио Донаджо , Джон Браннер , Мануэль Гарсиа-Виньо , Франсис Карсак , Владимир Колин , Б Козак , Стефан Вайнфельд , Примо Леви , Морис Ренар , Виктор Жвикевич , Тур Оге Брингсвярд , Яцек Савашкевич , Херман Питер Шенфелд Вихерс (Белькампо) , Джералд Фрэнк Керш , Емил Христов - Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений

популярность, всё больше произведений.

Уж очень актуально то, о чём она пишет.

Дм. Биленкин

БЕЛЬГИЯ

ХЮБЕРТ ЛАМПО РОЖДЕНИЕ БОГА

1. Встреча старых друзей

Меня зовут Марк Бронкхорст. Я преподаю историю. Доцент. Закоренелый холостяк. И вовсе не склонен к авантюрам. Хотя, с другой стороны, что за жизнь без приключений?

Почему именно мне была доверена эта тайна, не знаю, ведь такая ноша не по плечу даже людям с более твёрдым характером. Как бы то ни было, непреодолимая сила побуждает меня доверить рассказ бумаге. Преданный гласности, он не может не найти живого отклика. И если только его не сочтут праздной выдумкой, он доставит мне немало хлопот. Но приступим к делу.

Сомневаюсь, чтобы отец Кристиан дотянул до пасхи. Боюсь, что не ошибаюсь. И, как мне кажется, он сам молча разделяет мои опасения, хотя о своей близкой смерти ничего не говорит. Присущее ему чувство юмора, очевидно, не может примириться с романтическим представлением о тайнах, которые уносят с собой в гроб. Он же сделал свой выбор. И даже неумолимо надвигающаяся тень смерти не в силах заставить его отступиться. Я дал слово сохранить его тайну.

— Нет, дорогой Марк, не клянись, — отвечал он. — Ведь должен же я кому-то довериться. Даже аббату на исповеди я рассказал не всe.

Я его понимаю. Психический перелом произошёл в нём под влиянием панического страха перед оглаской, страха, граничившего с отчаянием. Скрывшись в монастыре траппистов, он смог сохранить свою страшную тайну, так как устав ордена предусматривал полное молчание.

— Представляешь себе, — сказал он с усталой улыбкой, — нашу прессу, столь падкую до сенсаций. Газеты и журналы не дали бы мне умереть спокойно. Мои соотечественники наверняка не отказались бы от такой лакомой добычи. Жадной толпой они примчались бы сюда из-за океана, до зубов вооружённые теле и кинокамерами, магнитофонами, фотоаппаратами. А я не из тех, кто согласен быть орудием чуда. С меня довольно и того, что двадцать веков назад кучка оголтелых провозгласила пророком какого-то нищего и это на многие века изменило лицо мира. Роль пророка, желающего вновь изменить мир, мне не по силам, но когда я уйду из жизни, ты волен сделать так, как сочтёшь нужным.

Не знаю, как я поступлю, когда моего друга не станет. Пока я поместил тетрадь с записью его рассказа в сейф Торгово-промышленного банка. Иногда спрашиваю себя, уж не сон ли всё это, долгий, мучительный сон? Но, увы,…напечатанное на плотной глянцевой бумаге лежит передо мной письмо, с которого всё началось. Вот его содержание.

Вестерхаут. 12 февраля 1963.

Многоуважаемый господин Бронкхорст!

Уверен, что моё письмо удивит Вас, но надеюсь, Вы меня простите за беспокойство. Речь идёт об одном очень важном деле, которое невозможно изложить в письме. Поэтому я вынужден просить Вас о встрече. Строго конфиденциальные моменты, к которым причастны посторонние лица, заставляют меня просить Вас приехать ко мне в аббатство Вестерхаут. Поверьте, мне в высшей степени неприятно, что я не могу изложить на бумаге причины, которые побудили меня обратиться к Вам. Смею заверить, что Ваше посещение весьма необходимо, в чём Вы сами сможете убедиться. Могу ли в заключение выразить надежду, что моё обращение Вы сохраните в тайне?

Уважающий Вас X, аббат Вестерхаута.

Едва я успел назвать себя, как брат-привратник наградил меня доброжелательной улыбкой. Через лабиринт коридоров с готическими сводами он молча проводил меня в покои аббата. Коренастый старик приветливо встретил меня и крепко пожал руку.

— От всей души приветствую вас, менеер Бронкхорст, — сказал он. Мне понравилось, что в его голосе отсутствовали маслянистые нотки.

— Польщён встречей, — ответил я, смущённый тем, что не знаю, как титуловать своего собеседника.

— Откровенно говоря, я не был уверен, что вы благосклонно отнесётесь к моему приглашению. Я надеялся пробудить хотя бы любопытство. И, пожалуйста, не обижайтесь, если тон моего письма показался вам несколько повелительным.

— Об обиде не может быть и речи. А вот любопытство моё действительно оказалось задето.

— Имя отца Кристиана вам ничего не говорит? — спросил он меня.

Профессиональные интересы сводили меня с несколькими духовными особами, --">