Артур Чарльз Кларк , Фредерик Пол , Гарри Гаррисон , Курт Воннегут , Айзек Азимов , Джеймс Грэм Баллард , Деймон Найт , Джером Биксби , Пол Уильям Андерсон , Энтони Бучер , Флойд Уоллес , Кордвейнер Смит , Робeрт Шекли , Джеймс Бенджамен Блиш - Золотые годы научной фантастики (сборник)

Золотые годы научной фантастики (сборник)

Энтони Бучер Поиски Святого Аквина

Епископ Римский, глава святой католической апостольской церкви, наместник Христа на Земле — одним словом, папа смахнул мокрицу с заросшего грязью деревянного стола и, сделав еще один глоток грубого красного вина, продолжил:

— В определенном смысле, Фома, — тут он улыбнулся, — мы сейчас даже сильнее, чем во времена процветания свободы и нашего величия, за которые по-прежнему произносим молитвы после каждой мессы. Мы знаем — так же, как знали наши далекие предки, скрывавшиеся в римских катакомбах, — что те, кто из нашей паствы, истинно из нас, что они преданы святой церкви, потому что искренне веруют в братство человека под покровительством божьим, а отнюдь не потому, что это поможет их политическим планам, социальным амбициям или деловым контактам.

— «…ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога…» — тихо процитировал Фома из святого Иоанна.

Папа кивнул.

— Мы, можно сказать, возродились во Христе, но пока нас еще слишком мало. Слишком мало, даже если включить в это число горстки тех, кто привержен не нашей вере, но все же признает Бога, следуя учениям Лютера, Лао-цзы, Гаутамы Будды или Джозефа Смита. И слишком много еще на свете людей, что проходят по жизни и умирают, так и не услышав ни разу проповеди святого Евангелия, — одни лишь циничные славословия Технархии. Именно поэтому, Фома, ты должен отправиться на поиски.

— Но, ваше святейшество, — возразил Фома, — если слово божье и божья любовь не обратят их в веру, на что годятся святые и чудеса?

— Я, кажется, припоминаю, что сын Божий тоже выразил однажды подобные сомнения, — пробормотал папа. — Однако природа человеческая, какой бы нелогичной она ни представлялась, все же часть божественного промысла, и нам следует потакать ей. Если знамения и чудеса приведут заблудшие души к Господу, тогда нам непременно нужны и знамения, и чудеса. А кто послужит этой цели лучше, чем легендарный Аквин? Право же, Фома, не стоит так скрупулезно копировать сомнения своего тезки. Собирайся в путь.

Папа приподнял край шкуры, закрывавшей дверной проем, и прошел в другую комнату. Фома последовал за ним. Время было позднее, тавернам в эти часы уже давно положено закрыться, и поэтому большой зал пустовал. Сонный хозяин постоялого двора вскочил, потом опустился на колени, чтобы поцеловать перстень на руке папы. Поднявшись на ноги, он перекрестился и тут же украдкой огляделся по сторонам, словно боялся, что его вдруг увидит контролер лояльности, затем молча указал на дверь, ведущую к хозяйственным постройкам. Оба священника вышли на улицу.

От рыбацкой деревни на западе доносился мягкий шелест прибоя. На южном небосклоне высыпали чистые яркие звезды, но к северу они казались гораздо слабее: мешало устойчивое сияние, исходившее от развалин города, который некогда назывался Сан-Франциско.

— А здесь твой боевой конь, — произнес папа с едва заметной усмешкой.

— Боевой конь?

— Мы, возможно, бедны и гонимы, как ранние христиане, но время от времени нам перепадают кое-какие блага от наших тиранов. Я приготовил для тебя робосла — подарок одного из главных технархов. Подобно Никодиму, он творит добро украдкой, но это наш тайный приверженец, обращенный в веру тем самым Аквином, которого ты отправляешься искать.

«Здесь» походило на безобидную поленницу, укрытую от непогоды. Фома сдернул покров из шкур и в задумчивости оглядел изящные функциональные обводы робосла. Затем, улыбнувшись, он водрузил свои скудные дорожные припасы в проволочную корзину для багажа и забрался в седло из пенорезины сам. Света звезд было вполне достаточно, чтобы он смог отыскать на карте нужные координаты и ввести данные в электронную систему управления.

В тихом ночном воздухе послышалось бормотание на латыни, и рука папы вознеслась над головой Фомы в бессмертном жесте. После чего он протянул ее Фоме — сначала для поцелуя, а затем для крепкого рукопожатия с другом, которого ему, возможно, уже не суждено будет увидеть.

Когда робосел тронулся с места, Фома в последний раз оглянулся назад. Папа благоразумно снял перстень с пальца и теперь прятал его в полом каблуке.

Фома перевел взгляд на небеса, и по крайней мере на том алтаре свечи во славу Господа горели в открытую.

Никогда раньше Фоме не доводилось ездить на робосле, но, признавая --">