Александр Лаврентьевич Колпаков - Голубая Цефеида

Цефеиде в 4348 году от начала эры Всемирного Братства. Нас постигло несчастье на Оранжевой Планете — восьмой по счету от Цефеиды — в корабль проник смертоносный вирус, порождение чужой, неисследованной жизни. Вирус гнездится в наших телах. Мы не можем совершить посадку, мы погрузились в анабиоз, чтобы приостановить разрушительную работу вируса. Будем ждать, пока ученые Земли найдут антибиотик, спасающий от посланцев чужой жизни. Командир звездолета Андрей Чешенко.

Он увидел на экране суровое лицо Председателя Совета. Высокий, совершенно седой старик, похож на библейского патриарха, всматривался в лицо космонавта. Позади Председателя Андрей увидел членов Совета, космонавтов, ученых.

— Что случилось с вами, дорогие братья?.. — как сквозь вату, услышал Андрей глухой голос Председателя. В вопросе звучали горечь, любовь, сочуствие. — Как произошло это несчастье?

Андрей короткими фразами поведал Совету о случившемся.

— Там… в Мавзолее Ожидания… Татьяна… разбудите ее. Она так долго ждала… Я хочу увидеть ее, прежде чем… — Он назвал Председателю шифр «пробуждения» Татьяны.

Несколько томительных часов, пока Татьяну возвращали к жизни, он отдыхал в кресле пилота. Он принял две дозы сильно действующего стимулятора и собрал все силы для встречи с любимой. Он не сводил взгляда с экрана биоробота, подключенного к ее организму. С бесстрастной точностью умный автомат регистрировал угасание жизненных функций его организма. На экране зловеще горела цифра «30». Тридцать минут до агонии, до конца!.. Но Андрей был спокоен. Он сделал все, что мог. Когда микробиологи прочтут записи робота, они получат ясную картину действия вируса на организм человека и несомненно, найдут средства борьбы с ним. Его товарищи будут жить!..

Наконец он увидел Татьяну и протянул руки к экрану, словно хотел обнять ее.

— Андрей!.. Я не сказала тебе тогда — у нас будет сын…

— Сын! — крикнул Андрей. Его лицо озарилсь радостью. — Сын… — прошептал он. — Наш сын… А снова с тобой… — продолжал Андрей. Внезапно его лицу прошла судорога боли. — Прости, что так получилось! Береги нашего сына. Он должен быть космонавтом!..

Широко раскрытыми, остановившимися глазами Татьяна смотрела на Андрея и видела на его лице печать страданий, которые он перенес.

Она прилагала все усилия, чтобы не закричать, старалась улыбнуться, кивала головой в ответ на его слова. Как в тумане, она видела измученное лицо Андрея, на котором, словно факелы, горели глаза.

Андрей говорил быстро, иногда бессвязно. Он торопился, как будто в эти последние минуты хотел сказать ей все о своих чувствах. Ведь он так мало, скупо говорил о них прежде, в дни их счастья! Потом он снова повторил просьбу вырастить сына и в день Памяти Погибших Астронавтов отдать его в Академию Межзвездных Проблем.

— Ты обещаешь мне? Обещаешь? — спрашивал он.

— Да… — шептала Татьяна, продолжая машинально улыбаться. — Обещаю!

Его лицо засветилось.

— Спасибо! Расскажи сыну обо мне. Верю, что именно он… — Андрей напрягал последние силы, — первым достигнет миров Денеба… Там живут удивительные существа, создавшие фабрику праматерии… Голубой Цефеиды. Прощай… Прощайте, братья!

Внезапно все исчезло: Андрей выключил экран связи. Глухо вскрикнув, Татьяна потеряла сознание.

Она уже не видела того, что увидели космонавты, стоявшие на площадях Космоцентра: далеко в стороне от звездолета вдруг ослепительно вспыхнула голубая звездочка. Через минуту она угасла. Миллионноголосый крик прокатился по городу. Космонавты поняли, что означала эта вспышка… Андрей сжег себя в пламени плутониевой шашки, развивающей температуру четыреста тысяч градусов, потому что его тело, насыщенное до предела вирусом, представляло бы наибольшую опасность для тех, кто потом войдет в мертвый звездолет…

* * *

Совершенно седая женщина медленно шла по Площади Погибших Астронавтов. Ее поддерживал за руку высокий, стройный черноволосый юноша. На его светлом, открытом лице странно выделялись угрюмоватые глаза Андрея.

Со всех концов на площадь вливались толпы людей.

— Сегодня день Памяти Погибших Астронавтов… — чуть слышно промолвил юноша. — День памяти моего отца.

— Да, — так же тихо ответила Татьяна --">