Накона. Со стороны все выглядело так, будто они о чем-то тихо беседуют, касаясь друг друга плечом. Воины охраны с бесстрастными лицами стояли между колоннами. Факелы в их руках шипели и потрескивали, освещая площадку оранжевыми бликами.

Асмунд и Шихуакоатль неторопливо спустились вниз, миновали площадь, где горели костры и вокруг них вповалку спали тольтеки. Асмунд поглаживал надетый на палец перстень Топильцина — знак высшей власти — и лихорадочно обдумывал, что предпринять дальше. У темного края площади он остановился и сказал Шихуакоатлю:

— Молчи до конца жизни. Если вздумаешь поднять шум, меня, конечно, схватят. Но я назову тебя своим сообщником. Ты тоже погибнешь в яме пыток. Ты понял меня?

Шихуакоатль молчал. Что он мог возразить?

— Где Мискит?

— В подвале храма, — пробормотал судья.

— Он еще жив?

— Да. Он сказал все после первой же пытки.

— Сейчас я позову воина, — ярл кивнул на ближайший костер. — И ты дашь ему приказ привести Мискита сюда.

Через некоторое время Мискит был с ним. Ярл передал ему сумку с маисовыми лепешками и фасолью, которую всегда носил с собой.

— Ты будешь идти, не останавливаясь, до тех пор, пока не увидишь бухту, — сказал ему ярл. — Запомни: без остановок и отдыха. Приготовь все к отплытию.

— Повинуюсь, господин, — Мискит склонился в поклоне, все еще не веря, что вырвался из страшных лап жрецов.

Когда Мискит исчез в темноте, Асмунд сказал судье:

— А теперь прощай, змей с вырванным жалом. Тебе придется очень толково объяснить жрецам и Совету непререкаемых, — ярл насмешливо улыбнулся, — все чудеса этой ночи. И то, что написал на лубе фикуса Топильцин… Я ухожу. Совсем. Навсегда.

Глядя вслед ярлу, старик бормотал злобно:

— Тебя покарают великие боги, чужак… Ты не уйдешь от мести.

Но Шихуакоатль понимал, что Рыжий Након ускользает безнаказанно. Никто никогда не узнает правды о кончине великого К'ук'улькана. Никто не должен знать. Он, Шихуакоатль, создаст легенду о Кецалькоатле, которая переживет века.

Ночь была на исходе, когда Рыжий Након отыскал начальника охраны и показал ему перстень. Тот послушно склонил голову.

— По воле Пернатого змея я ухожу на восток, к морю. Ты дашь мне отряд отборных воинов. Большая лодка готова. Я переплыву Голубое море и высажусь у Уук-Йабналя. Ты и наконы придете туда же — через сельву. Я буду ждать вас к исходу девятнадцатой луны. И мы захватим богатый город.

Асмунд опять показал тольтеку личный перстень К'ук'улькана.

8

Асмунд стал наконец самим собой — вольным викингом. У него словно выросли крылья. Да, он еще будет королем открытого моря, еще услышит вдохновляющий звон бронзового диска. Его плечи оттягивала кожаная сумка с золотом и драгоценными камнями — военная добыча за годы походов. Этого вполне хватит на покупку там, в Вестфольде, нескольких драккаров. И о нем. Рыжем ярле, снова заговорят. Скальды будут петь о Рыжем Асмунде, который переплыл дважды Море Мрака, побывал в сказочной стране и сумел вернуться назад.

Он снова мечтал о морских походах и набегах. Франки, саксы, италийцы будут дрожать от страха еще до того, как драккары Асмунда войдут в пролив между Островом саксов и землей фризонов.

Быстроногие, закаленные в бесконечных походах воины едва поспевали за широко шагавшим Наконом.

Трое суток почти без отдыха шел отряд Асмунда к морю. Люди продирались сквозь сельву, карабкались на перевалы, преодолевали реки и ущелья. И только на четвертый день, когда оставшиеся за спиной очертания горных вершин почти слились с линией горизонта, Рыжий Након дал измученным людям передышку. К ночлегу не готовились: тольтеки просто падали на землю и мгновенно засыпали.

Но Асмунд бодрствовал. Он не мог спать: слишком велико было желание ощутить под ногами качающуюся палубу, увидеть пену прибоя.

…Черное небо, казалось, придавило сельву, растеклось по ней липким удушьем. Все застыло, оцепенело. И только тишина, тягучая, густая, властвовала над лагерем забывшихся в глубоком сне воинов. Где-то чуть слышно завыл койот. Потом звук повторился ближе. Асмунд поднял голову. Напрягая зрение и слух, он пытался понять, почему осторожный зверь, обычно избегающий встреч с людьми, приближается к ночному лагерю тольтеков.

Стрела просвистела по-змеиному тихо и тонко. Видно, правы были скальды, учившие: «Бессмысленно --">