Генри Каттнер - Рассвет

стали жить на деревьях, хвост у них вырос. Потом начал развиваться мозг, а хвост отпал.

Возьмем постоянную матрицу, биологическую форму, в которой отливаются все существа. Подадим на нее не положительный, а отрицательный потенциал, значительно увеличим его, и хвост вырастет вновь.

У кита и морской коровы выросли ноги, утраченные в далеком прошлом. Пингвин обзавелся крыльями, копыта пони стали трехпалыми — echippus. Ленивец, пожирая все подряд, вырос и ходил на четырех лапах, вместо того чтобы висеть на ветке. Некоторые птицы покрывались чешуей.

«Да, — думал Каллистер, — некоторые из древних черт могли бы оказаться ценнейшей, наиболее практичной частью человеческих организмов. Процесс еще не разработан до конца, придет время и для тонких экспериментов: скрещивания видов, развития силы, интеллекта, а также специальных способностей. Живые роботы, приспособленные для любой цели».

Прендергаст был уже готов. Кофе с наркотиком подействовал, и компаньон спал как убитый. Каллистер вызвал филиппинца. С помощью этого невысокого молчаливого человека он перенес Прендергаста в небольшое помещение, похожее на тюремную камеру и прилегающее к лаборатории. В нем не было никакой мебели, а только сенник и санитарные приспособления. В двери было наблюдательное окошечко из небьющегося стекла с маленькой дыркой в нем.

Помещение имело кондиционер и холодильник, а потолок сделали из пластика, проницаемого для лучей, используемых в процессе.

Каллистер раздел Прендергаста догола и внимательно осмотрел. Компаньон изрядно заволосател. Несколько ночей его подвергали процедуре, и уже появились первые результаты. Каллистер сделал рентгеновские снимки, взял кровь и образцы кожи, после чего изучил пробы.

Кожа стала тверже, а в крови увеличилось содержание эритроцитов. Разумеется, повысилась температура тела. Рентгеновские лучи скорее намекали на перемены, чем показывали их. Кость нелегко плавится в эволюционном тигле.

Поскольку Прендергаста уже неделю подвергали воздействию, можно было без опасений увеличить напряжение. Теперь изменения пойдут быстрее. Этот человек дегенерирует, пойдет против естественного течения эволюции, превратившись в конце концов в капельку студня. Какой мог бы быть corpus delicti^[1], какое «вещественное доказательство номер один»!

Будь Прендергаст хоть чуть цивилизованнее, в этом не возникло бы необходимости. Однако тут сыграла свою роль и личная антипатия. Каллистер просто не мог доверяться такому компаньону. В его глазах Прендергаст стоял на лестнице развития лишь на одну ступеньку выше дегенерата-отшельника, который жил на другой стороне долины.

Каллистер был человеком цивилизованным и оценивал свой уровень выше среднего. К большей части человечества он относился с добродушным пренебрежением, но старался держаться от них подальше.

Съев ленч, он закурил, прогулялся по долине и прослушал несколько опусов Моцарта. Потом заглянул через глазок к Прендергасту. Компаньон все еще был без сознания, но перемены не вызывали сомнений.

Каллистер тронул свою гладко выбритую щеку и отправился в лабораторию. Спустя несколько часов туда явился Томми.

— Ну?

— Он проснулся, — сообщил филиппинец.

— Хорошо. Я иду.

Прендергаст действительно пришел в себя. Он стоял у двери, прижавшись лицом к стеклу. Он сразу понял, в чем дело.

— Сколько ты хочешь, Каллистер? — Голос его был отчетливо слышен через дырку в стекле.

— За то, чтобы тебя выпустить? Мне очень жаль, но риск слишком велик. А главное, я хочу проследить процесс до конца.

Прендергаст нервно облизнулся.

— Я отдам тебе все.

— Вот тебе еда. Теперь тебе ее понадобится много. А вот зеркальце для развлечения.

— Каллистер!

— Слишком поздно. Я не могу тебя выпустить. Дал бы тебе несколько книг, чтобы ты мог убить время, но вряд ли ты будешь этим заниматься. Впрочем, если хочешь, я могу давать тебе снотворное, по нескольку таблеток сразу.

Тишина, потом:

— Хорошо.

— Но я должен видеть, как ты их принимаешь. Чего доброго, ты накопишь их побольше, а потом сразу примешь смертельную дозу.

— Ах ты, мерзавец! — выкрикнул Прендергаст слишком высоким голосом, чтобы его можно было счесть яростным.

— Хочешь снотворное?

— Нет. Каллистер, а нельзя ли нам как-нибудь…

— Нельзя, — отрезал Каллистер и вышел, оставив Прендергаста --">