Фриц Ройтер Лейбер - Требуется неприятель

последствия, повторить его я не осмеливаюсь.

Старший жесткокрыл частным образом обменялся мыслями с главным:

— Может быть, мне стоит попытаться загипнотизировать его помрачившийся разум и отобрать у него это устройство?

— Давай.

— Только я боюсь, что устройство защитит его разум так же успешно, как и тело,

— М-р Уитлоу, — резко сказал главный, — вернемся к доводам. С каждым произнесенным словом ваше предложение становится все более безрассудным, а ваши мотивы все более неясными. Если вы хотите, чтобы мы проявили серьезный интерес, вы должны дать нам ответ на один вопрос: почему вы хотите, чтобы мы напали на Землю?

Уитлоу скривился.

— Именно на этот вопрос я не хотел бы отвечать,

— Хорошо, сформулируем по-другому, — настойчиво продолжал главный. — Какую личную выгоду вы собираетесь извлечь из нашего нападения?

Уитлоу вытянулся, как струна, и поправил галстук.

— Никакой! Абсолютно никакой! Для себя я ничего не добиваюсь.

— Вы хотите править Землей? — настаивал главный.

— Нет! Нет! Я ненавижу любую тиранию.

— Значит, месть? Земля обидела вас, и вы пытаетесь отомстить?

— Нет! Я никогда не опущусь до такого варварского поведения. Я никого не обвиняю и ни к кому не питаю ненависти. Желания причинить кому-нибудь вред нет в моих мыслях.

— Ну-ну, м-р Уитлоу! Вы же только что просили нас напасть на Землю. Как же это согласуется с вашими чувствами?

Уитлоу разочарованно закусил губу.

Главный быстро спросил старшего:

— Как успехи?

— Совершенно никаких. За его разум чрезвычайно трудно ухватиться. И, как я предвидел, он защищен.

Глаза Уитлоу остановились на очерченном звездами горизонте.

— Я и так сказал вам очень многое, — произнес он. — Исключительно из-за того, что я сильно люблю Землю и человечество, прошу вас напасть на нее.

— Вы выбрали странный способ выражения своей любви, — заметил главный.

— Да, — продолжал Уитлоу, и голос его слегка потеплел, но глаза сохраняли отсутствующее выражение. — Я хочу, чтобы ваше нападение предотвратило войну.

— Это становится все более и более загадочным. Развязать войну, чтобы прекратить ее? Этот парадокс требует объяснений. Берегитесь, м-р Уитлоу, как бы я не впал в заблуждение и не начал считать чуждых существ злобными и слабоумными чудовищами.

Взгляд Уитлоу опустился и остановился на главном. Затем он шумно вздохнул.

— Полагаю, мне придется объясниться, — пробормотал он. — Вероятно, в конце концов, вы сами все выясните. Хотя проще было бы другим образом…

Он отбросил непослушные волосы и слегка утомленно помассировал лоб. Заговорив снова, он стал гораздо меньше походить на оратора.

— Я пацифист. Жизнь моя посвящена благородной задаче предотвращения войн. Я люблю людей. Но они впали в заблуждение и грех, пали жертвой своих низменных страстей. Вместо того чтобы доверчиво шагать рука об руку к исполнению всех своих великолепных мечтаний, они постоянно конфликтуют, устраивают гнусные войны.

— Возможно, на то есть причины, — мягко предположил главный. — Какие-то неравенства, которые нуждаются в урегулировании или…

— Не надо, — осуждающе проронил пацифист. — Войны становятся все более жестокими и ужасными. И я, и другие обращались к здравому смыслу большинства, но тщетно. Они упорствуют в своих заблуждениях. Я ломал себе голову в поисках решения. Рассматривал все мыслимые средства. С тех пор как мне в руки попало это… э — э… это устройство, я искал в космосе и даже в других временных потоках секрет предотвращения войн. Безуспешно. Те разумные расы, которые я обнаружил, либо сами занимались войнами, либо никогда не знали войн. Это, конечно, очень милые существа, но они не могли мне дать никакой полезной информации. Есть еще один вариант — когда войны перерастали в такие мучительные и ужасные битвы, что не оставалось никого и ничего, за что стоило бы бороться. «Как у нас», — подумал главный, но ничего не сказал.

Пацифист протянул руку, обратив ладони к звездам.

— И поэтому я снова должен был обходиться собственными силами. Я всесторонне изучил человечество. Постепенно убедился, что наиболее худшая его черта — и одна из тех, что наиболее ответственна за войны, — это чрезвычайно раздутое, самомнение. На моей планете человек — венец творения. Все другие животные мало чем отличаются друг от друга — ни один вид не превалирует. На хищников есть свои хищники. --">