Ходжиакбар Исламович Шайхов - Песни Дархана

жизнерадостный мальчик воплощал в себе живой и острый ум, готовность исследовать все непонятное, и непосредственность, с которой он это делал, заставляла предполагать, что дерзость и риск, видимо, в большей мере присущие взрослым землянам, рано или поздно заставят их выйти за пределы Солнечной системы.

* * *

Говоря языком древних восточных поэтов, «ангел вдохновения продолжал держать в своих объятиях» Кадыр-бахши. Страдания Алпамыша зажгли на его глазах слезы. О слушателях и говорить нечего: мертвая тишина царила вокруг, тишина, которая лучше любых слов говорит о том, какую власть над человеческими сердцами имеет настоящее искусство.

И только когда кончился дастан, холмы и лужайка огласились аплодисментами, криками: «Молодец, Кадырбай!» Певец, положив на ковер свою домбру, вытирал вспотевший лоб платком, грудь его тяжело вздымалась.

Именно в этот момент Санджар, не найдя деда, подлетел к отцу, который в числе других всадников участвовал в улаке:

— Папа, я видел «тарелку»! Долговязый с Марса вылечил нашу бабушку! Бабушка выздоровела! А потом он взял меня за руку, и я полетел с ним по небу!

— Успокойся, сынок. Иди ко мне.

Оторвав мальчика от земли, отец посадил его к себе на лошадь. Но так как Санджар продолжал кричать, отец, достав конфету, протянул ее сыну:

— Не болтай глупостей! Бегаешь целый день, вот и перегрелся, а теперь тут сказки рассказываешь!

Санджар хотел было возразить, но большая шоколадная конфета пахла так вкусно, а он любил сладкое больше всего на свете и потому на некоторое время забыл обо всем. Когда же вспомнил о своем новом друге, то нигде его не нашел, только на вершине тюбетейкообразной горы опять дымилось белое облако, скрыв и «тарелку», и гостей с другой планеты.

Санджар, сидя на лошади, видел, как поднялось белое облако и, все уменьшаясь в размерах, взмыла в небо плоская ракета, все больше становясь похожей на звезду.

Начинался второй тур улака, всадники опять строились, горяча коней, а зрители усаживались поудобнее, чтобы видеть своих любимцев, подбадривать их криками и возгласами.

Космонавты покидали пределы Солнечной системы.

— Как ты думаешь, что это было? — спросил один из них, обращаясь к своему коллеге.

— Не знаю. Помнится, кто-то из стариков говорил, что когда-то такое было и у нас, но потом Совет Безопасности запретил: слишком много эмоций уходило напрасно.

— Как они это называют? Дастаны? А знаешь, — после долгой паузы проговорил он вновь, — когда я стоял там, подключенный к их восприятию, я чувствовал себя так, словно меня обмывают волны уэррополя, нет, гораздо лучше! Определенно, в этих дастанах что-то есть!

— Да, что-то в них есть, — согласился второй космонавт. — Но пусть об этом выскажет свое мнение Совет Безопасности.

* * *

А на Земле возле одного из горных кишлаков все продолжался шумный и веселый праздник навруз-байрам — праздник первого дня весны.

Примечания

1

Адрас — полосатая шелковая ткань.

(обратно)

2

Перевод Л. Пеньковского.

(обратно)

3

Суюнчи — подарок за радостную весть.

(обратно)
--">