Вадим Геннадьевич Проскурин - Любим и подписываемся (СИ)

тогда Шоддом превратил вино в воду?

Эйс пожал плечами. Он совершенно не помнил тот случай, знал дату, когда это якобы случилось, но весь тот симпозиум вылетел из памяти от начала до конца, твердо запомнилось только одно - как потом болела голова сутки напролет. Эйс подозревал, что чудо с вином собутыльникам примерещилось, как и добрая половина других Шоддомовых чудес, но говорить о том вслух неуместно. Скромность - чувство хорошее, но только в умеренных пропорциях, сильно скромного человека царьком не сделать. Впрочем, насчет последнего сейчас лучше не думать, а то в таверне говорили, что нынешний царек где-то нанял колдуна, который слышит злоумышляющие мысли даже тогда, когда они не выражены вслух, это, скорее всего, ерунда, но все равно стремно, лучше не думать.

- А я помню! - сказал Муса. - Пойдемте с нами, святые люди, ворота без очереди пройдете!

Эйс дернул брата за рукав, дескать, пошли. Но брат застыл как столб и пялился на Мусу то ли как лягушка на стрекозу, то ли наоборот, как стрекоза на лягушку.

"Сейчас будет пророчить", понял Эйс. "Или проповедовать. Нет, скорее пророчить".

- Приветствие, - сказал Шоддом. - Должно быть приветствие.

- Зиг хайль, - сказал Муса и сделал приветственный жест по обычаю своей родины.

- Нет, не то, - помотал головой Шоддом. - Иначе. Ветка с листьями. Папоротник.

Эйс решил, что пророчество пора прекращать, не пойдет оно по кайфу.

- Эй, брат, ты что несешь? - сказал Эйс и дернул брата за рукав сильнее. - Какой к чертям папоротник в пустыне?

- Можно наломать пальмовых веток, - предложил Муса. - Они похожи.

- О да! - воскликнул Шоддом и улыбнулся во весь рот.

Выражение его лица стало глупым, он прислушался к чему-то из верхнего то ли нижнего мира, послушал-послушал, а потом вдруг сказал:

- Да иди ты на хер, не по нраву мне твое предложение.

Муса сделал благоговейный жест, поискал кого-то глазами, нашел, щелкнул пальцами. Нарисовался писец с вощеной дощечкой и стилом, приготовился записывать.

- Путь праведника исполнен сомнений и печали, - произнес Шоддом. - Ибо свершу над ними мщение яростное ибо я есть господь!

Поднял руку с отставленным указательным пальцем и ткнул этим пальцем в ничем не примечательное пустое место и было видно, что в этом пустом месте кроется нечто сверхъестественное.

- Кто есть господь? - переспросил писец. - Простите, я не расслышал.

- Моему брату часто отверзают уста сверхъестественные сущности, - пояснил Эйс. - В этот раз, видимо, отверз господь. По крайней мере, он сам так сказал.

- Который господь? - подал голос писец.

- Кто их разберет, - сказал Эйс. - Они все одинаковые.

- Он есть одно во всем и все в одном, - провозгласил Шоддом. - Йа! Йа, Шаб-Ниггурат!

- Все в одном - вроде Йог-Сотот, - подал голос Тит.

- А ты их различаешь? - удивился Хулуд.

- Неуверенно, - сказал Тит.

Тут к ним подошла бесноватая девица в мужских штанах, с непокрытой головой, а все ногти на руках и ногах у нее были выкрашены в цвет крови, однозначно бесноватая. А на тунике был нарисован с большим искусством конопляный лист, должно быть, раньше ткачихой была, пока бесы не одолели.

- Может, исцелишь? - предложил Эйс брату.

Надо сказать, что Шоддом умел исцелять бесноватых. Был, помнится, в городе Хосаграде один мытарь, у него ноги отнялись с перепугу, когда визирь обвинил в растрате, притом необычно отнялись: когда лежит, двигались как положено, а когда пытался встать - не держали. Эйс как увидел, сразу понял, что клиент вовсе не расслабленный, а бесноватый, позвал брата, тот исцелил в лучшем виде. Подошел такой серьезный и сказал три слова:

- Встань и иди.

Бесноватый встал и пошел, куда глаза глядели, а дело было в башне и глаза глядели в сторону балкона. Вышел он на балкон, перевалился через перила, упал на камни и разбился насмерть. Эйс тогда подумал, что их с братом растерзают.

- Судьба, - сказал Эйс.

- О да, судьба! Точно, судьба! От судьбы не уйдешь! - заголосили зрители вразнобой.

Эйс понял, что их не растерзают, а наоборот, накормят, напоят и подложат смазливых баб. Так и вышло.

Любопытно, что эта история в пересказе приобрела совершенно другой смысл. Больной якобы был не парализованным, а вовсе мертвым и даже чуть-чуть разложившимся, а Шоддом якобы не погубил его, а наоборот, поднял из мертвых, но не так, как черножопые колдуны поднимают своих зомбей, а нормально, по-человечески. --">