Сергей Викторович Васильев , Felicata - «Стояли львы сторожевые» [СИ]

тебя неплохие.

Марину он догнал почти у самого святилища. Она не обернулась на его прикосновение. И ничего не сказала.

Их чуть не толкнул рослый детина, увешанный фотоаппаратурой. Пыхтя и сопя, он спускался по мраморным ступенькам к храму. Костя схватил девушку за плечи и отодвинул в сторонку.

Марина неожиданно всхлипнула и прижалась к нему.

— Я боюсь.

— Ты же хотела посмотреть ритуал? И сама объясняла мне, что это необычное зрелище, хоть и будничное.

— Мне страшно, что снова ничего не получится, а времени осталось так мало…

— Нет, вам, к сожалению, нельзя.

Высокий каррарец строго фильтровал входящих. Фотографа вежливо, но непреклонно оттеснили от двери.

Внимательный взгляд на Костю и Марину. Зеленая сувенирная тряпка, обертка от мороженого, торчащая из кармана, бледная кожа и пять пальцев. Любопытные туристы.

Костя почувствовал себя неловко, но служитель неожиданно тепло улыбнулся:

— Хотите помочь нам? Спасибо. Проходите.

Марина слабо улыбнулась и увлекла Костю за собой, пристраиваясь в конец очереди, ведущей в подсобное помещение.

— В прошлый раз нас не пустили, — сказала она.

Константин постарался не обращать внимания на слабый укол ревности и уточнил:

— Я правильно понял — местных пускают всех, а приезжих — только разнополыми парами?

— Точно, зоолог, — теперь Маринина улыбка стала более заметной. Будто ей немного полегчало. Или не так уж чтобы и очень, но она справилась со своими страхами. — Наблюдательный.

Очередь двигалась быстро, но Константин успел оглядеться.

Основной зал большой, светлый, овальный, с колоннами вдоль по окружности.

Лев в центре. Величественный, белоснежный, могучий. Посетители усаживаются прямо на полу вокруг него.

Но перед этим обязательно заходят в подсобку.

Уютная комнатка без окон. Миловидная карраритянка в белом наряде.

— Имя? Возраст? В браке состоите? Подпись здесь и здесь. Давайте правую руку.

Когда девушка ткнула миниатюрным кинжальчиком в безымянный палец Константина, тот немного удивился, но виду постарался не подавать.

Несколько капель его крови упали в маленькую каменную чашу. Туда же отправилась кровь Марины. Карраритянка осторожно переставила чашу в темную нишу у себя на спиной, залепила ранки пластырем и махнула рукой в сторону зала, отпуская путешественников.

— О, Глора Мин, почетный посетитель! Пожалуйста, садитесь.

Костя не удержался от любопытства и оглянулся. Почетный донор оказался длинноволосой карраритянкой и острыми чертами лица. Все пальцы на обеих руках несчастной были заклеены, но она храбро оторвала кусок пластыря с указательного пальца.

В зале Марина потянула его в первый ряд. Константин смотрел на нависающие над ним гигантские лапищи и чувствовал, что начинает испытывать ко льву то же самое, что и остальные. Восхищение. Почтение. Уважение. Благодарность.

Потом он посмотрел вокруг. Зал разительно изменился.

Черные полотнища между колоннами от потолка до каменного пола, колышущиеся под неслышным ветерком. Красно-бурые неровные линии по всем поверхностям — то прерывающиеся, то становящиеся сплошными и широкими — словно неумелый художник проводил кистью, а краска заканчивалась… Или не краска? Выяснять этот вопрос Косте вдруг как-то расхотелось.

— Что сейчас будет-то? — тихо спросил он у Марины, наклонившись к ее уху, почти утыкаясь носом в сладко пахнущие волосы. Как бы не чихнуть.

— Увидишь… — пробормотала Марина и дернула головой.

Костя попытался сдвинуться назад, но сзади подпирали. Ну, всё, сейчас тут такое начнется, а он впереди. Так можно и не уйти живым. Не зря же землян не всех впускают. Так, начинается…

Костя крепко сжал руку Марины, но та даже не обратила на него внимания. Она неотрывно глядела на белую, словно лоснящуюся, спину льва.

Скрежет. Скрип. Журчание воды. Отодвигаются панели, возникают потайные водометы.

На льва накатывает кровавый поток. Сверху из кувшинов, сбоку одновременно из всех колон, снизу маленькими фонтанами.

Все замирают. На головы, на одежду, падают капли, но никто не ужасается и не стряхивает их.

Наконец кровь иссякает, и Костя с удивлением наблюдает, как ее остатки впитываются в белоснежную шкуру льва. Вопреки всем правилам и законам они исчезают в неприметных глазу отверстиях.

И всего лишь через десять минут лишь нежно-розовые полосы по бокам напоминают о ритуале.

--">