Алексей Андреевич Гравицкий - Напоминание

была не та.

Тесная, не уютная. Грубые кирпичные стены, с которых осыпается краска и штукатурка, одна стена, судя по всему, фанерная. С потолка свешивается провод, на нем лампочка (даже без абажура!). В углу старый обшарпанный стол, табурет. Под столом стопками навалены книги, бумаги. Сам он, как выяснилось, лежал на раскладушке.

— Сплю. Я сплю. — сказал он себе и, встав с кровати, начал одеваться. Одежда, кстати, тоже была не та.

За стенкой раздавались голоса, звенела посуда, тихо дребезжал радиоприемник. Что-то прострекотал женский, звенящий, молодой голосок «соседка» — подумал Сергей, что-то ответил густой, спокойный голос «мама» — понял Сергей. Он застегнул штаны и вдруг насторожился: голоса за стенкой умолкли, теперь скрежетало только радио, скрежетало что-то не громко, монотонно и Сергей не мог разобрать слов. Наконец голос приемника смолк, наступило мгновение тишины, но только мгновение. Раздался звон разбиваемого стекла и голоса те же, прежние, но что-то в них уже изменилось.

Сергей выскочил из комнаты, пулей пролетел в кухню, столкнулся в дверях с соседкой, которая молча упорхнула к себе. В кухне мама убирала осколки тарелок: похоже на пол грохнулась целая стопка. Она посмотрела на сына. Сергей тоже не сводил с матери глаз, и оба молчали. Мама собрала осколки, ссыпала их в ведро. Движения ее были спокойными твердыми, ничто в ее внешнем виде не выдавало нервного потрясения, которое она только что перенесла. Закончив уборку она подняла голову и посмотрела на Сергея.

Лицо ее было чуть бледнее, чем обычно, но как всегда спокойное, и голос тоже прозвучал спокойно и ровно:

— Доброе утро, Сережа. Завтракать будешь?

Сергей посмотрел на мать и, почему-то, ком застрял у него в горле. Он подавил собирающуюся уже начаться истерику и спросил, тоже стараясь сохранить голос спокойным:

— Мама, что-то случилось?

— Нет… то есть да… то есть…

— Мама.

— А что? Я ведь говорила, что война будет… — интонация была такая, что не понятно было спрашивает она или утверждает.

— Да, и папа так всегда говорил, — какое-то волнение дернулось у него внутри.

— Ну она и началась, — деланное спокойствие с трудом давалось немолодой женщине, — и… и чайник на плите…

С этими словами мать покинула кухню.

Хлопнула дверь и из дальней комнаты послышались приглушенные всхлипы.

— О, Господи, — выдохнул Сергей. Кухня поплыла у него перед глазами и он с трудом опустился на табурет…

… - О, Господи, — Сергей подскочил на кровати. Было часов пять утра, и в комнате еще было темно. Он повернулся на другой бок, — Приснится же такое, — пробормотал он.

Он ворочался еще с пол часа, но сон не шел. Попробовал старый способ: считать баранов — ничего не вышло, на ум лезли только дикие мысли о том, что только что увидел в ночном кошмаре. И, откинув все остальные мысли, он стал думать только об этом…

…Он думал только о том, что случилось. Он сидел в кухне и пил холодный чай, вошла мама.

— Что именно сказали по радио? — спросил он отрешенно.

— Ничего. Только, что сегодня двадцать второго июня 1941 года фашистская Германия вероломно… В общем сегодня началась война. Если тебе этого мало, то…

— Успокойся, — перебил Сергей, встал не допив чай и ушел к себе не сказав больше ни слова.

Как-то вдруг сразу постаревшая женщина рухнула на освободившуюся табуретку и тихо заплакала…

…Он проснулся. Над ухом разрывался будильник, сообщая, что сегодня: «22 июня 2941 года, восемь часов тридцать минут…» Сергей отрубил его. Он еще не проснулся до конца и все его мысли были там, во сне. Услышав сообщение будильника он дернулся, что-то смутно промелькнуло в голове, нехорошо кольнуло в груди, но он не ухватил мысль.

Он встал, оделся, умылся и пошел в гостиничный ресторан. На душе скребли кошки. Дело в том, что подобные сны преследовали его уже в течении пяти лет. Он жил двумя жизнями: во сне и на яву. Глобальные события в его жизни происходили и там, и тут, в остальном же эти жизни протекали по своему. Сны были яркие, цветные и такие… такие материальные, что настоящая жизнь порой казалась ему сном.

Сначала эти сны заинтересовали его и даже где-то как-то понравились, а самое главное, что они не стерались из его памяти, как обычные сновидения, а оставались в ней. Так продолжалось четыре года, даже чуть больше, а потом… Потом умер папа! Умер тихо, во сне и это сразу откликнулось в снах Сергея. И Сергей, который любил --">