Александр Маркович Белаш , Людмила Владимировна Белаш - Оборотни космоса

таких целей эйджи-зазывалу, чтоб он завлекал в тенета других эйджи, сиречь землян. Вроде того легендарного козла на мясокомбинате, что ведёт безмозглых овец в забойный цех. Ну, понятно! — клан, поручительство и клятва на ноже... И нож есть. Значит, недаром у Ньяго вселенская слава пиратской планеты. Абордаж, людокрадство и прочие штучки.

Форта пленила простота оформления покупки на Ньяго. Кто бы что ни говорил, но во всех четырёх градах Ньяго, чтобы купить космическое судно, достаточно иметь подлинное удостоверение личности и деньги. Единственная из миров планета, целиком имеющая оффшорный статус. Желая оживить экономику и ускорить оборот, здесь пошли на революционные меры, до минимума урезав бюрократию.

Но не надо втирать дорогому гостю, что межзвёздный люгер D3c/c можно купить на толкуне у шаромыжников, торгующих с земли.

Pax Пятипалый, видимо, решил отработать свою долю от сделки. Он не отставал. Более того — он нагонял.

— Мотаси Фортунат, — обеспокоился, что рыбка из сети уходит; даже вежливое обращение ввернул, «старшим» назвал, — вы уносите ложное мнение об «Эрке Небек». Это действительно очень почтенная фирма.

— Дорогой Pax, могу ли я в одиночестве пройти в свой дом на днёвку? — Форт внимательно ознакомился с рекомендациями для приезжих и запомнил главное: не курить, не прикасаться, не шуметь, быть вежливым и называть день ночью. Эти сумеречные лемуры одинаково вырубались и в полдень своей дьявольской белой звезды, и в тёмную полночь, предпочитая всем временам дня рассвет и вечер. Впрочем, день — в полтора раза длинней старо-земного — позволял им резвиться сколько влезет.

— Я предупреждал вас, когда вы согласились пройти со мной в офис, что их рабочее место не отвечает вашим представлениям. Едва вы вошли на Гласную, я сразу понял, что вы растеряны. Чужая обстановка. Я решил помочь...

— Ты помог мне — и довольно. Я тебе очень признателен. Теперь я сам попробую разобраться с фирмой. Прощай.

Pax пару секунд вглядывался в глаза Форта, желая прочесть в них, насколько залётный гость стоек в своём упорстве. Скорей Пятипалый смог бы найти отблеск чувства в дырках электрической розетки. Убедившись, что ему ничего не светит, Pax откланялся — опять-таки по-ньягонски. Ишь как ассимилировался! только ушей с кисточками не отрастил.

Провожая глазами Раха, потерявшегося в одном из боковых выходов, Форт вспомнил град, увиденный при посадке.

Поле дымящихся кратеров, нисходящие ярусы их склонов, раструбы громадных колодцев, откуда выныривали и куда проваливались песчинки флаеров. У горизонта вздулся и лопнул шар прозрачного лилового огня — громадное тело корабля, заливая окрестности стартовой шахты пульсирующим свечением, понеслось ввысь. Представить камеры под землёй, где обслуживают корабли, — дух захватывает.

При снижении лифт совершил манёвр, ориентируясь на мачты посадочного комплекса, — и здесь предстали истинные размеры града. Как урождённый централ, Форт твёрдо знал, что его Сэнтрал-Сити — самый большой город на свете, но в ту минуту молча признал: да, Эрке тоже ничего себе городишко, не маленький.

Тем лучше — меньше вероятность второй раз наскочить на Раха. В справке для приезжих значилось: «Клан, или нао: родственный союз для взаимопомощи и самообороны». В Сэнтрал-Сити это называют организованной преступной группировкой — касса в виде общака, обет молчания, нож в брюхо за измену, шансон про семью воровскую и маму, прочие блатные прелести. Чем дальше от этого держишься, тем целей будешь. В Эрке нельзя зазеваться. Разденут и разуют, оглянуться не успеешь.

Сквозь пешеходов навстречу Форту из-под арки выбежала ньягонка — как и прочие, глазастая, с точёными формами фотомодели, с причёской «я болела, они скоро отрастут», на гибких и сильных ногах оленёнка. Её жилет украшали аппликации, ореховые по соломенному фону, а на боку, как у Раха, был пристёгнут кортик в ножнах. Не останавливаясь, красотка взяла в рот зеркальную пластинку — и по Гласной пронеслась острая трель свиста, следом ньягонка выкрикнула:

— Хад-го! Адера кодъе, мар!

Надёжная лицензионная программа перевода с ньягонского на линго и наоборот (надо учиться на своих ошибках!), предусмотрительно закачанная Фортом себе в мозг, преобразовала крик в доступный формат: «Дорогу! Освободить проход!»

Среди базарной тесноты тотчас образовался свободный от людей коридор, а из тоннеля, где ньягонцы прижались к стенам, уже выдвигалась колонна --">