Михаил Валерьевич Савеличев , Евгений Юрьевич Лукин , Сергей Васильевич Лукьяненко , Александр Николаевич Громов , Леонид Александрович Каганов (LLeo) , Александр Маркович Белаш , Людмила Владимировна Белаш , Андрей Тимофеевич Синицын , Николай Викторович Горнов , Андрей Викторович Щербак-Жуков , Максим Михайлович Тихомиров , Сергей Александрович Игнатьев , Юрий Александрович Некрасов , Василиса Павлова , Ксения Кабак - Время для мага. Лучшая фантастика 2020

убил крысу кирпичом, – не хотел вспоминать этот разговор, но мысли, как дым, идут, куда дует ветер, – потом паршивую собаку зарубил. Лопатой. И подумал, надо валить.

Гюнтер сбежал из дома, испугался, что убьет мать и брата.

У него прилизанные редкие волосы цвета гнилой соломы. Сам Гюнтер похож на виноватого пса, что нашкодил и теперь боится порки. А еще Гюнтер трус, когда пришлось стрелять по строю бегущих на него ivan, он обоссался и притворился мертвым. Рядом шарахнуло из миномета, укрыло дурака землей, как одеялом, очухался по ту сторону фронта, еле выполз к своим. Теперь везде таскался за нами, чистил стволы, перевязывал раны. Жрал мало, вопросов не задавал. Пригрели. Привыкли.

Мысли, непослушные блохи, скакнули к Гельмуту. Этот – громила. Как его пули не нашли? Заговоренный он, что ли? Гельмут слыл добряком, любил соленые шутки, ржал, широко обнажая лошадиные свои зубы. Я видел, как Гельмут голыми руками оторвал голову ivan. Настоящий боец Рейха, бесстрашный и тупой, как рельса.

Фридрих сидел, с головой накрывшись шинелью. Фридрих плакал, я отсюда слышал его всхлипы, и они мне нравились. Мы еще можем плакать. Мы еще люди.

Я облизнулся. Перед глазами стояла вода, тонкий ручеек, он льется в пасть Фридриху. Вода, Господи, вода. Думал ли я…

Воздух прорезал тончайший свист. Я начал движение прежде, чем опознал угрозу.

– Вниз! – заорал Стефан и рухнул к стене. И как только услышал? Стукнуло среди кирпичей, покатилось в угол. Вторая. Третья!

Мы кинулись врассыпную, я споткнулся, упал на Гельмута, ужас придал мне сил, я дернул его, без сомнений и жалости, укрылся под его тушей, и тут граната окатила нас овацией. Мне рассекло щеку, и боль придала осмысленность всему, все сделала значимым. Вернула миру краски.

Мир подпрыгнул, ударил под зад кованым сапогом, сунул мне в ребра, набил пасть кирпичной крошкой. В ушах бил церковный набат пульса.

Я дышал осколками стекла.

– Гельмут! – заорал я, пытаясь выползти из-под него.

Автомат!

Мой автомат остался у Гюнтера!

Гельмут не шевелился, левая моя рука оказалась придавленной, я дергал правой, пихал своего спасителя, пытался подтянуть колени и ими оттолкнуть грузное тело. Моя ладонь погрузилась в пульсирующий ад кишок Гельмута. Его разворотило, как тушу на бойне. Кровь, живая, бьющая залпом, хватала меня за пальцы, требовала помощи, орала, звала.

Но я слышал лишь свое имя, его кричали друзья, просили встать в строй. Занять оборону.

Но потом все заслонил хруст кирпича. Он приближался медленно, неотвратимо. Примерно двадцать метров хорошо простреливаемого коридора? Они шли, не скрываясь.

Автоматы в руках тех, кто выжил, устроили пляску святого Витта.

У нас тоже были гранаты. Две чертовы гранаты.

Ivan умирали молча, иногда коротко вскрикивали, падали, точно статуи. И их было много. Намного больше, чем нас.

Я помнил, что считал. Я слышал, как кончились патроны. Кто-то лез на стены в пустой попытке выбраться наружу.

Мы попались.

Я вспомнил фразу, смешившую меня в детстве: «каменный мешок». Мы нашли свою смерть в таком.

* * *

Ivan швырнули внутрь еще пару гранат. Одна упала перед самым моим носом. Крутилась, метя мне в лицо. Я зажмурился. Она не разорвалась.

Сухой треск автоматных выстрелов напомнил мне стрекот печатной машинки, мама, уложив меня спать, набирает текст. Утром его нужно будет отнести в контору. Если в тексте не будет опечаток, мама получит на пару рентных марок больше. Она купит молока и свежего хлеба, и к тому моменту, как я проснусь, на столе будет стоять кружка… с чистой водой. Мама, пожалуйста, вода!

Ivan подошел к телу Гельмута и несколько раз выстрелил ему в голову.

* * *

Отто сидел к нам спиной и держал что-то на коленях.

– Вы можете в меня стрелять, я готов, – сказал он, не обернувшись на звук наших шагов.

– Все в порядке, Отто, – Стефан выступил вперед, неделя ада выковала из маменькиного сынка стального ефрейтора, – это мы. Здесь нет russisсh.

– Загляни в котелок, – попросил Отто. Мы обошли его и увидели, что он держит в руках миску с водой. Стефан наклонился, мы встали поодаль. По лицу Отто бродили скверные мысли. За последние полгода мы отлично научились их различать. Клаус ткнул меня в бок – гляди! – я разглядел пистолет, который Отто держал в опущенной руке. Дерьмо! Добром это не кончится.

– Там ничего нет, – обнял его за плечи Стефан, – тент, палатка.

– Это мальчик, – Отто говорил ровно, по горлу его перекатывался кадык, --">