Михаил Юрьевич Харитонов (Константин Анатольевич Крылов) - Слишком много людей

концепция демографических переходов в том виде, в котором мы её знаем, является результатом злоупотребления числами…»

– Ах вот как, – прошептал академик. – Ну я же тебя…

Что-то неприятно дёрнулось в виске, и тут же раздался шум в левом ухе – как будто открыли кран.

Сабельзон зажмурился и медленно сосчитал до десяти. Потом, на всякий случай, разделил в уме сто тридцать шесть на двадцать два, недоделил до остатка, но успокоился. Послушал себя – нет, ничего, решительно ничего нехорошего… Зато появилось ощущение, что он забыл о чём-то важном. Чёрт… чёрт… Ну конечно, интервью для «Мира науки»! Вопросы лежат уже неделю, надо бы заняться… Ладно, там посмотрим: пойдёт сразу – сделаем, не пойдёт – не надо, пусть ещё полежат… Тем не менее…

Он открыл глаза с твёрдым намерением немедленно закрыть возмутительную статью и заняться чем-нибудь полезным. Однако при попытке щёлкнуть по квадратику в углу курсор не шелохнулся.

«Ну вот, теперь машина зависла», – обречённо подумал академик. День, так хорошо начавшийся, явно не задавался.

Он нажал на клавишу перезагрузки. Ничего не случилось: проклятая статья не желала исчезать. Более того – в пальцах возникло какое-то странное ощущение, как будто они провалились в пустоту.

Обеспокоенный, он посмотрел на свою руку – и не увидел её. Руки не было.

У Льва Владиленовича закружилась голова. Он вскочил – ноги вроде бы слушались – попытался опереться о стену, но стена как будто провалилась под рукой. Не удержав равновесия, он нелепо взмахнул руками и полетел куда-то в темноту.

Последнее, что он увидел – тело худого седовласого старца, сидящего в кресле перед монитором. Правая рука бессильно свисала вниз.

Темнота скрутилась, превращаясь в жерло воронки. На дне приглашающе блеснуло.

* * *

– Доброй вечности. Вот вы и прибыли. Надеюсь, добрались благополучно, – вежливо сказано бестелесное туманное существо, висящее посреди какого-то неопределённого серого пространства.

– Да… если так можно выразиться, – машинально ответил академик, всё ещё пытаясь собраться с мыслями.

– Ну вот и славно. Теперь давайте займёмся делами… – существо сгустилось, изнутри озарившись блескучим рыбьим перламутром.

– Нет, так не пойдёт, – решительно прервал разговор Сабельзон. – Сначала представьтесь. Кто вы, собственно?

– Кто я? – существо сделало что-то такое, что Лев Владиленович понял как пожатие плечами. – Вы что, совсем ничего не помните?

– Нет, – сказал Сабельзон, и тут же осознал странную вещь: бестелесный собеседник кажется ему знакомым, и более того – успевшим порядком надоесть.

– Вот-вот, – несколько обиженно прогундосило существо. – Каждый раз одно и то же. Я занимаюсь вами с палеозоя, и каждый раз такая сцена. В позапрошлый раз вы мне ещё истерику закатили, – пожаловалось оно.

– Значит, были причины, – автоматически отбил наезд академик.

– Ну, причины были, – не стало спорить существо, добавив к свечению розовенького. – Умереть родами, зная, что ребёнка некому выходить… Не надо было рожать от зуава.

– Э-э-э… это когда было? – ошеломлённый академик среагировал на слово «рожать».

– В пятьдесят шестом. Тысяча восемьсот, – без энтузиазма отозвалось существо. – Извините, у меня тут проблемка… Вы пока подождите, хорошо? Только не пытайтесь бежать куда-нибудь. Во-первых, некуда, во-вторых, незачем. И в-третьих, нечем. То есть перемещаться тут можно, вы просто не умеете. Вы всеми силами сопротивляетесь духовному развитию, предпочитая тренировать интеллект. Ладно, об этом в следующий раз поговорим, – заторопился собеседник. – У меня свежий клиент, только что с физического плана. Сейчас приму душу, переправлю куда следует, и мы с вами продолжим…

Собеседник исчез. Не осталось вообще ничего, кроме абстрактного серого свечения вокруг.

Академик занялся тем, с чего начинал в любой новой ситуации: задумался.

Во-первых, следовало признать неприятный факт: похоже, он умер. На это указывало решительно всё, начиная с эпизода у компьютера и кончая его нынешним состоянием. Например, он не чувствовал своего тела. Все попытки посмотреть себе на руки или под ноги оканчивались ничем. Академик ощущал себя чем-то вроде светящейся точки, в которой было сконцентрировано его сознание. Впрочем, ощущение было знакомым: примерно так же он себя чувствовал в те моменты, когда решал какую-то сложную проблему.

Скорее всего, смерть наступила в момент чтения --">